— Сбой в программе, Конни. Всего лишь сбой в программе. Вся восточная сторона упала, я не виновата, что так получилось… я и сама могла бы, если бы не задержалась внизу. Счастливая случайность, а тебе не повезло.
Тихий голос, ровные бисеринки слез на длинных ресницах. Не хочу больше разбираться, меня мутит от одного ее вида. А Рубеус верит, я вижу, что верит, но все равно на всякий случай уточняю:
— Ты ей веришь?
— Да, — и спешно добавляет: — Сбой в системе. Случайность, которую нельзя предусмотреть.
— Зато можно спровоцировать.
Зачем я спорю? Ведь знаю же, что глупо и бесполезно, он на стороне Мики и… и просто бесполезно.
— Мика не виновата. Это раз. Тема закрыта — это два. Тебе нужно в лазарет. Это три.
— Поздравляю, считать ты научился. Но неужели не видишь, какая она сука?
Мика вздыхает. Ну да, ее тонкая натура не выносит грубых слов. Она стоит близко, а на столе нож для бумаги, и почему я раньше не заметила? Он совсем рядом. Встаю, опираясь на стол, накрываю ладонью лезвие, не совсем удобное, но лучше, чем ничего. Мика близко, нагибается и с вежливой улыбкой говорит:
— А ты сумасшедшая, Конни. Ты неадекватна. Тебя взаперти держать надо, а не…
От первого удара она увернулась, а ударить второй раз мне не дали. Рубеус вывернул руку так, что пальцы сами разжались, расставаясь с оружием, и… еще одна пощечина.
Ублюдок.
— Сейчас ты идешь в лазарет и сидишь там. Ясно? И никаких истерик.
Я же говорю, ублюдок.
Вальрик
По сути спецзона отличалась от зоны обыкновенной лишь названием и полной изолированностью от мира казарм. Если кто сюда и заходил, то только Ихор. Поесть приносил, а дня через два, когда зажили сломанные ребра, и тренировки возобновил. Правда, сам не заговаривал и вопросы Вальрика игнорировал, точно не слышал. Да и плевать, зачем слова, когда есть сабли, и арена, и ноющие от усталости мышцы, а потом, когда тишина и выключен свет, воспоминания.
Воспоминаний удивительно много, светлые, солнечные, живые. Улыбка, тень на щеке, песчинка в уголке губ, розовые лепестки ногтей и крошечный шрам под коленкой. Нужно купить ей кольцо, золото и медово-желтый камень. Или синий, как осколок горной вершины… зеленый тоже подойдет. Плохо, что священника не найти, чтобы все по обычаю, но Бог, он ведь должен видеть и понимать. Имперские же законы могут катиться в бездну. Джуллу он не отдаст. Никому и никогда.
После двух недель вынужденного одиночества столовая показалась непривычно шумной. Незаметные прежде звуки резали слух, звон посуды, поскрипывание лавок, тихий разговор. Все как обычно. Лучше, чем обычно, ведь сегодня он увидит Джуллу. Она обрадуется, она соскучилась…
