— Может, тебе только кажется?
В дверь постучали, и молчаливая служанка, ни жестом, ни взглядом не выдавая удивления, поставила поднос на пол. Хлеб, жареное мясо, рыба, овощи, нарезанный тонкими ломтями сыр и графин с вином. Один бокал, одна тарелка…
— Вам тоже сюда подать? — голос у служанки хриплый, а взгляд холодный, будто Фома сделал что-то предосудительное.
— Да, сюда, — вместо него ответила Коннован. — И завтра тоже. Ты ведь не против?
— Нет.
Служанка вышла, а Конни, поддев когтем полупрозрачный ломтик сыра, сказала:
— Пошла доносить. Она тоже меня ненавидит, хотя нет, ненавидит — чересчур сильное слово, скорее недолюбливает, как и все остальные слуги. За что — понятия не имею, его обожают, а я здесь лишняя. Вина хочешь? Правда, бокал один, но как-нибудь поделимся.
Вино терпкое с легким привкусом горечи. Тусклый желтый свет тонет в бокале, опускаясь на дно клубком лохматой темноты. Разговаривать не о чем, но и молчание не тяготит.
— Иногда мне кажется, что всем было бы проще, если бы я умерла. Ведь ничего бы не изменилось, Рубеус был бы Хранителем, Мика жила бы спокойно, и ты тоже. И Карл, и весь чертов остальной мир, а я мешаю. И все вокруг словно задались целью показать, насколько я им мешаю. Но тогда почему он не разрешит мне уйти?
— А может у него есть на то причины?
— А может ему нужно научиться стучать? — огрызнулась Коннован. — Или теперь принято входить без стука?
— Хельмсдорф — мой замок, зачем стучать? — нимало не смутившись, ответил Рубеус. — Вот решил заглянуть, а вдруг тебе плохо стало.
— До того, как ты появился, было очень хорошо.
— Извини.
Ни тени раскаяния, а вот Фома по непонятной причине чувствовал себя виноватым. Он бы многое дал, чтобы оказаться сейчас где-нибудь в другом месте. Не дожидаясь приглашения, Рубеус сел на пол.
— Ничего, что без приглашения? — улыбка у него какая-то нервная, больше похожая на оскал. — А почему на полу?
Она не ответила, и Фома молчал, и Хранитель тоже. Но на этот раз молчание было враждебным, наполненным тщательно скрываемой, а оттого втройне болезненной, обидой. Первым не выдержал Рубеус, поднялся, стряхнул со штанов невидимую пыль и спокойно, даже вежливо, произнес:
— Прошу прощения, я наверное помешал… разговору, но Фома, можно тебя на минуту?
— Оставь его в покое! — взорвалась Коннован. — Мы просто разговаривали. Словами. Как нормальные люди. Или ты уже забыл, что такое нормальный разговор?
— Ну почему забыл? Я ведь тоже только поговорить. Всего несколько слов. По старой дружбе.
