Жук втянул внутренние челюсти и захлопнул пасть, громко лязгнув зубами.
Наконец тварь немного отступила, и Крей медленно перевел дыхание. В глазах туманилось от боли в обожженной руке и заливавшего глаза пота. Он слышал голос профессора, но смысл слов не доходил до сознания.
— Прекрасный экземпляр, не правда ли, мистер Крей? Лучший во всей вселенной, как вы думаете?
Чужой обошел вокруг кресла. Крей не шевелился. Не будь он так испуган, его наверняка стошнило бы от ужасного зловония.
Гигантский хвост задел кресло, чуть не сбив его с рельсов. И снова Крей не шелохнулся, изо всех сил стараясь казаться неодушевленным предметом.
Чужой еще раз наклонился к нему, так что его челюсти оказались не дальше метра от его лица, и наконец отступил.
Только после этого в какой-то части мозга Крея зародилось любопытство.
Почему он все еще жив? Возможно, все дело в том, что он не шевелился. Может быть, Линда испытала тоже самое? Или не успела?
— В сущности, мистер Крей, — продолжал голос профессора из динамика, — вы могли бы назвать его своим сыном — я использовал часть вашей ДНК из клеток, взятых при вашем прибытии. Помните, Грейс пожала вам руку? Ей нет равных, когда нужно взять образец.
Крей продолжал сидеть совершенно неподвижно, не рискуя даже следить взглядом за чужим, который бродил взад и вперед по клетке.
Клейст продолжал:
— Чтобы создать это совершенство, потребовалось особое сочетание ДНК чужих, концентрированные мужские гормоны человека и составленный мной сложный биохимический суп, за который ваши хозяева из корпорации «Грант» с радостью отдали бы что угодно.
Громадный чужой вытянул вперед лапу и коснулся острым когтем груди Крея, оставив глубокую царапину от правого соска до пупка. Потом он отодвинулся и снова уставился на него. Крею ничего не оставалось, как только смотреть в распахнутую пасть, ничем не выдавая боли от разреза, в котором чужой оставил кислоту, словно соль в открытой ране.
Профессор рассмеялся:
— Кажется, мистер Крей, вашему сыну хочется вас сцапать. Но скорее всего он этого не сделает. Видите ли, я наконец добился успеха в выведении ручного экземпляра чужого. Он прекрасен, не правда ли?
Крей не пошевелился и не произнес ни слова, но про себя он кричал.
Ручной? Ручной?! Эта тварь, возвышающаяся над ним, вовсе не была ручной. Она была полна злобы.
Но при этом он даже не моргнул и продолжал неподвижно сидеть перед склонившимся над ним жуком.
Через несколько секунд профессор констатировал:
