В то неспокойное время, которое запомнилось распрями и грызнёй между кланами, правитель клана Драконов погиб нелепой смертью от предательской руки любовницы. Его сыновья Верк и Наран имели право наследовать власть над кланом по достижении совершеннолетия. Самым главным условием было получение одним из братьев духа-хранителя, "луматоса". Правителем клана мог стать только тот, чей хранитель примет облик дракона. Братья росли, а клан в это время, пользуясь клятвой крови, прибрал к рукам Раган Шеррн. И сделал он это с такой готовностью и радостью, что кое-кто задумался над тем, кем же на самом деле была подослана к бывшему правителю прекрасная любовница.
(Из летописей Сигеона, 9956 год.)
После разрушительной и всепожирающей войны вампиров и людей, мир был наконец заключён и прочно установлен во всех людских и вампирьих владениях. Людям для этого пришлось отдать часть своих кровных земель, а вампирам заменить свой естественный корм биологическим заменителем, созданным человеческими магами для восполнения потери крови у людей ещё во время войны. Было образовано человеческое королевство Сигеон — крупнейшее из существующих, вокруг которого лежали земли эльфов, вампиров и демонов, за ними расстилался океан, его исследовали так мало, что с трудом могли предположить, есть ли ещё где-то земля и заселена ли она. На небольших островах, рассеянных вокруг суши обосновались змеелюды.
Сигеон стал символом братства и содружества, совместно с вампирами и демонами люди выстроили две академии, расположив их так, чтобы в одной из них обучались "тёмные", а во второй "светлые", во избежание конфликтов и распрей. Разумеется, что обе были привязаны к перемычкам между мирами, чтобы юные маги могли получить своих хранителей. Одну назвали Завесью, вторую Свегорью. Люди могли обучаться в любой из них, хотя вторая была безопаснее.
(Из летописей Сигеона, 8890 год по летоисчислению Теноса, 91 по сигеонскому.)
9975 год по летоисчислению Теноса, осень…
Сирн
— Нда-а… — протянул Римм, глядя на моё рассечённое крыло. — Как же ты умудрился?
— Догадайся, — я зло сплюнул кровавую слюну, принимая от друга полотенце, с завёрнутым в него льдом, и прижимая к распухшей губе. — Твой братеш посторалша. Я даше увернутьша толком не ушпел. Тьфу, гадошть!
Из губы снова пошла кровь.
Римм сочувственно глянул на меня, доставая из чашечки с вином иголку и шёлковую нить.
— Ты шабыл обешболивающее, — напомнил я, глядя, как вампир уже приноравливается штопать моё крыло.
