Поверив на всякий случай готовность расчета баллисты, — Ларин велел привести ее в боевое положение, а потом разрядить, — адмирал добрался до носовой части корабля. Там, устроившись по соседству с резной фигурой, украшавшей корабль, Леха вновь устремил свой взгляд в открытое море, погрузившись в воспоминания о прошлой жизни. Ведь там были его родные места. Он вспомнил, как много лет назад где-то неподалеку они с Федором решили отправиться на морскую рыбалку из Туапсе и угодили в шторм, как им тогда показалось. А на самом деле, по воле судьбы, оказались здесь. Это было так давно, что Лехе уже казалось, что он здесь и родился, сразу став скифом. Но память ему не стерли, и бравый адмирал немного погрустил, вспомнив отца и мать, которых уже никогда не увидит, если только не провалится обратно в будущее.
— Чего зря душу бередить, — произнес он вслух по-русски, отгоняя эти мысли, — теперь я скиф. И все тут. Завтра уже дома будем.
Оглянувшись по сторонам, словно боясь, что его кто-то подслушает, Ларин замолчал. Затем, вернувшись в реальность и больше не найдя, чем себя развлечь, он ушел с палубы, оставив общий надзор за капитаном и вновь появившимся Токсаром.
Темир не ошибся. На следующее утро они увидели желанный берег. Едва хорошо отдохнувший адмирал, и не чаявший, что путешествие выйдет столь спокойным, вновь вышел на сырые доски верхней палубы «Узунлара», как заметил вдали коричнево-желтые скалы с пестрыми вкраплениями зелени. С того дня, как он покинул этот благодатный полуостров, пейзаж ничуть не изменился. Леха узнал бы его из тысячи других. Это был Крым.
— Ну, вот мы и дома, — выдохнул Ларин, разглядев на далеком берегу каменные стены Херсонеса.
— Еще не совсем, — услышал он голос Токсара, — посмотрите туда.
Ларин проследил за указующим перстом и слегка нахмурился. Не они одни спешили к стенам Херсонеса этим ранним утром. Пересекая их курс, туда же двигалась флотилия греческих триер. Шли они со стороны Боспора и сомнений в том, чьи это корабли, у адмирала не было никаких.
— Значит, не дадут нам пройти спокойно в родную гавань, — подумал вслух Ларин, но, присмотревшись к противнику и пересчитав корабли, он повеселел, — ну и ладно. Темир, Токсар, готовьтесь к бою! Нам придется сходу вступить в эту войну. Пустим на дно корабли греков, что осмелились прийти сюда всего с десятью триерами, чтобы больше неповадно было.
И добавил, весело посмотрев на своих подчиненных:
— Иллур будет доволен.
