Музыка жизни | страница 43



шашкой дымовой горели дни.
На меня орали режиссеры,
материли кинохолуи.
Но упрям! И не терял я веры.
Как-то раз мне дали эпизод.
Я вложил всю душу! В день премьеры
в Дом кино влез через черный ход.
Этот вечер помню и поныне,
мелочей не стерли и года…
Эпизода не было в помине,
вырезан был кем-то навсегда.
Продолжал мелькать я на экране,
и потел, и мерз, и хлопотал,
но всегда я был на заднем плане,
на передовую не попал.
Чередою шли кинокартины.
В вечном ожиданье перемен
я прожил средь слез из глицерина,
бутафорских стен, актерских сцен.
Оптимизм растаял, словно свечка.
Безнадега. Нищета. И злость.
Не сказал я в кадре ни словечка.
И за кадром тоже не пришлось.
Я – никто! Статист я из массовки.
Кинозвезд снимаю я тайком
и за фото их беру рублевки,
чтоб не слыть уж полным дураком.
Больше мне надеяться не стоит,
что осталось, надо доиграть.
Жизнь моя снята на целлулоид,
только там ее не отыскать.
Ну и пусть! Бухгалтер из конторы
тоже для меня не идеал.
Если мне предложат жизнь повторно,
я б на жизнь его не променял.

1987

* * *

Воспоминанья зыбки, хрупки…
Их память прячет, хороня.
Теперь живут мои поступки
отдельной жизнью от меня.
Всех дел своих уж не припомню,
они – давно, они – везде.
И, словно брошенные комья,
круги пускают по воде.
Они меняют цепь событий,
рождают действия других…
Пусть за зазнайство жесткий критик
не посчитает слов моих.
Но чью-то участь чуть иначе
закрутит… Только чью и где?
И даст ли это «чуть» удачу?
Кого-то приведет к беде?
В неведомом далеком крае
кому-то горе причиню…
И не узнаю, не узнаю, —
какое, где и почему?
Бывал я смелым и несмелым,
добро вершил и нагрешил.
Случалось, лучшим было дело,
которое не совершил.
Теперь тем хвастаюсь, тем каюсь,
что учинил, в чем устоял.
Хоть я и не за всё ручаюсь, —
нарочно зла не учинял.
Да, обошлось не без уступок…
В душе немало ссадин, ран.
Пусть каждый прошлый мой поступок
летит в меня, как бумеранг.

1986

* * *

Не множу я число друзей,
поменьше стало их с годами.
Пусть мало, тем они верней,
есть связь незримая меж нами.
Зато растет число врагов,
их умножать – владею даром.
Я будоражу вражью кровь
и, стало быть, живу недаром.

1987

Несостоявшийся мюзикл

Обычно заявки на сценарий, пьесы и т. д. не публикуют, ибо они в определенном смысле полуфабрикат. Но в данном случае я решил нарушить правило, так как это объяснит появление некоторых моих стихотворений…

После комедии «Невероятные приключения итальянцев в России» кинематографисты Италии обратились ко мне с предложением: сочинить еще какой-нибудь веселый сценарий для совместного производства. Это было году эдак в 77—78-м. Я вспомнил свои неоднократные муки в клинике лечебного питания и сочинил сюжет новой комедии под названием «Толстый и Тонкая». Я намеревался занять в ней свою любимую артистку Людмилу Гурченко и замечательного Альберто Сорди, с которым подружился в Италии.