Тьма окутала переулок. Окно в комнате Кириакисов закрылось, и мы опять стали подниматься вверх по пожарной лестнице. У меня дрожали руки, и кажется, я весь дрожал.
Шурка вылез на крышу последним. Пока он не вылез, ни я, ни Сережка не произнесли ни слова. Мы почему-то думали, что Шурка что-то нам скажет ведь он был к окну ближе всех.
Но и Шурка молчал.
Нам очень хотелось спуститься вниз и выяснить, что же произошло, кто шпион в нашем доме и кто тот герой, который вылез из окна и сорвал скворечник. Мне показалось, что скворечник сорвал Петын. О том, кто его повесил, этот проклятый скворечник, говорить сейчас было бессмысленно. И так понятно: скворечник висел над окнами квартиры, где жили Ишины и Кириакисы, ближе к окнам Барыни. Но, с другой стороны, срывали провода из окна комнаты Андрея Глебовича, следовательно, они туда и вели. Значит это и дураку ясно, - либо Барыня, либо Андрей Глебович.
Правда, оставался еще слесарь Гаврилов, который жил этажом выше. Я вспомнил, что он был человек хмурый и про окончание войны говорил подозрительно. Скорее всего, Кириакис. Я это предчувствовал.
Так или иначе, но сейчас воздушный налет приобрел новое, куда более зловещее значение, чем раньше. Сигнал явно должен был указать врагу не наш дом, а объект поважнее. Ну, хотя бы мост, электростанцию или, хуже всего, Кремль.
Мы с ужасом ждали, что будет. Сейчас было не до шпиона. Его-то уж поймают!
Над нашими головами шарили по небу прожектора, рвались снаряды. Мы ждали свиста огромной фугасной бомбы, мы замерли и напряглись. Уйти с крыши в этот момент было невозможно.
Постепенно прожектора и зенитки удалялись от нашего дома куда-то в сторону Серпуховки.
- Не смогли прорваться, - сказал Шурка. - Шпион показал им, куда надо прорываться, дал им ориентиры, а они все равно не смогли.
- Конечно, тут же аэростаты, - сказал я.
- Кто бы подумал... - сказал Сережка. - Сколько лет висел скворечник, и, оказывается, для этой ночи...
Налет кончился к утру.
Мы спускались по черной лестнице так же, как и поднимались на нее Шурка впереди, мы с Сережкой сзади.
Вот пустая квартира Яворских и Гавриловых. Вот квартира, где живут Кириакисы и Матишина.
- Что ты теперь скажешь? - спросил я Сережку, когда мы проходили мимо этой двери.
Он промолчал.
Возле парадного, как всегда после отбоя, толпились люди. Но сегодня их было больше. Они спорили, говорили все одновременно. Из обрывков общего разговора я понял, что свет в скворечнике первой заметила Одинцова. Она дежурила у подъезда. Звено охраны порядка и те, кто сидел в бомбоубежище ближе к выходу, бросились к квартире Кириакисов. Дверь в квартиру была не заперта. Но дверь в их комнату никак не поддавалась. Прибежал Петын, и только тогда дверь поддалась. Дальнейшее мы видели из окна.
