— Ресторан стоит на дороге в аэропорт Хитроу, — ответил профессор. — Еще, пожалуй, возьмем тушеный цикорий и жареный картофель.
Сделав заказ, он заговорил о чем-то постороннем. Потом им принесли салат и шампанское. Пока ели, они избегали обсуждать случившееся, и, поглощая персики в сиропе, Меган слегка укоряла себя за удовольствие, которое ей доставил ужин. За кофе профессор спросил, дежурит ли она завтра с утра, и, узнав, что дежурит, решительно проговорил:
— В таком случае нам пора возвращаться. Вы должны выспаться как следует.
Наверное, старший брат, если бы он был у Меган, сказал бы сейчас то же самое и таким же тоном. Разумеется, напомнила она себе, привел он ее сюда просто потому, что он добрый и видел, как она расстроена. Он пригласил бы любого, кто оказался бы в ее положении, и не стоит обольщаться, будто он уж очень хотел провести вечер в ее обществе.
У нее немного кружилась голова от выпитого шампанского, и на обратном пути она молча сидела рядом с ним. Подъехав к ее дому, он вышел из машины, открыл перед ней дверцу и протянул руку за ключом. Войдя первым в квартиру и оглядевшись, он вежливо прервал Меган, когда она начала его благодарить, и уехал. Он не хотел тратить время на пустые разговоры, обычные в таких случаях. Меган только и успела сказать ему «спасибо».
— Ну вот, — обратилась она к Мередиту. — Он пригласил меня, хотя и не очень-то хотел. Теперь исчезнет надолго.
Кот зевнул, забрался на диван и тотчас же заснул, но позднее, когда услышал, как Меган тихо плачет, свернулся клубочком возле ее плеча и ласково замурлыкал у нее над ухом.
Меган оказалась права: профессора она не видела несколько дней. Зато встретила Оскара, который как-то скованно поздоровался, и тогда она сказала ему, чтоб он не глупил. В больнице уже обо всем знали, и она была уверена, что разговоров на эту тему хватает, но друзья поддерживали ее, приглашали вечерами, когда она была свободна, а в свободные послеобеденные часы звали пройтись по магазинам. Постепенно разговоры затихли, и Оскару удалось справиться с собой и вести себя нормально, когда они встречались, чего, конечно, избежать было нельзя. Чувство потерянности и тоски у Меган не проходило, зато Оскар был счастлив, и Мелани, когда они разговаривали по телефону, не могла скрыть своей радости. Меган убеждала себя, что через месяц-другой она до конца оценит, насколько правильно поступила, однако сейчас... Она изо всех сил старалась, чтобы ее настроение никак не влияло на работу: медсестры и больные видели ее всегда спокойной; одна Дженни посочувствовала ей, остальные промолчали, только мистер Брайт, обычно любящий поговорить, пробормотал: «Огорчен был услышать эту новость». Все будто сговорились не упоминать при ней о случившемся, во всяком случае, так она думала, пока однажды не встретила профессора, входившего в вестибюль больницы. Он поздоровался с ней и весело спросил:
