— Слушай, Виталик, кончай ты с этим «дядей»… — неуверенно проговорил он. — Давай просто…
— Барон, а чего ты, собственно, хочешь? — сердито откликнулась Марина, которая ходила вокруг пылавшего на небольшой полянке костра и веткой пыталась что-то мешать в ведре, но пламя было слишком высоким, у Марины ничего не получалось, и она злилась. — …Сандра, Соболь, ну хватит уже дров! И так жар — не подойти! Отвыкли костёр разводить? Займитесь чем-нибудь другим! Барон! Ты взрослый человек, а Виталик — ребёнок. Как ещё ему тебя называть? Или по имени-отчеству, или дядей Колей!
Барон поморщился:
— Ну зовут же Тина с Аллой просто Бароном… Не такой уж я ещё старый…
— С Кристининой стороны это ужасная фамильярность, свидетельствующая о распущенности! — отрезала Марина. — Что до Аллы, так она вообще избегает обращаться к тебе напрямую. Если ты заметил, конечно… Именно потому, кстати, что не знает, как тебя называть… Соболь! Я тебе сказала: пошёл вон от костра! Не надо в нём ничего перекладывать, сейчас ведро опрокинешь! Иди лучше место для палатки найди, а то опять на корнях или в яме спать будем!
Барон молча пожал плечами и полез в багажник, разыскивая палатку. Палатку, как и прочее снаряжение, он купил в фирменном магазине непосредственно перед поездкой и теперь не мог вспомнить, как она выглядела. Из общих соображений он решил, что тючок был приблизительно цилиндрическим, но вот цвет… Сначала из багажника был вытащен спальник, потом — плащ-палатка, далее — самонадувающийся английский коврик… Удачной оказалась лишь четвёртая попытка.
Отметив про себя, куда поволок Соболь огромную ярко-рыжую автомобильную палатку давно прошедших времён, Барон двинулся в противоположную сторону. Александра, одетая в туго перетянутый ремнём камуфляж, с ножнами на боку, имела военно-спортивный вид. Она уже расправила крышу палатки между двумя берёзами и теперь ставила на колышки растяжки. Видавшее виды брезентовое «Утро» тоже явно сохранилось со времён общей боевой молодости. Накатившие воспоминания заставили Барона вздохнуть. В этой потёртой, неоднократно штопанной палатке так много всего было когда-то передумано, перечувствовано, переговорено…
— Ч-чёрт, — ругнулась вдруг Александра.
— Что такое? — Барон подошёл к ней, держа под мышкой небольшой кокон собственной палатки.
— Да верёвки! — не разгибаясь, ответила Александра. — Перед отъездом посмотрела, всё ли на месте, а сообразить, что за столько лет и прогнить не грех, мозгов не хватило…
