Я сел в машину и поехал кружить по городу. Я думал о том, что же случилось с тем человеком, которого я сильно любил в детстве. Я не хотел, чтобы моя жизнь закончилась так же, как и его, но чувствовал, что я качусь по той же дорожке, так же упорно закрываю глаза на многие вещи, делаю вид, что ничего не происходит, и стараюсь ни о чем не думать. Есть один анекдот про аиста, которой должен доставить свой груз по указанному в заказе адресу. Но оказалось, что вместо новорожденного в простыню завернули старика. Старик смотрит, смотрит на аиста и говорит ему: «Ну что, черт возьми, пора признать свою ошибку: ты летишь не в ту сторону».
Со мной случилось то же самое: я делал вид, что ничего не происходит, лишь бы не признавать своих ошибок.
Я бы с облегчением расплакался, но я уже давным-давно перестал плакать. Я разучился это делать. Смятение, овладевшее мной после смерти матери, иссушило мои слезы.
Я вернулся домой, прошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало.
— Кто ты? Кто я? Когда я умру? Кто я такой? Какое у меня лицо? Тело? Руки? Голос? Что такое человек, из чего он состоит? Из того, чему он научился? Из музыки, которую он слушал? Из слез, которые он пролил? Из ласки, которую он дарил или получал в ответ? Из поцелуев? Из скольких вещей состоит человек? Сколько в нем мыслей? Неужели все это исчезнет? И куда это уйдет? Во что превратится? И что останется?
Я смотрел на себя в зеркало и понемногу стал ощущать, как во мне нарастает волна ярости. Это была ярость, которую я всегда старался подавлять в себе и держать под контролем. Впервые в тот вечер я потерял над ней контроль. Я начал кричать: «Мне плооохоооо! Хватит, хватит, хватит, хватит, хватит!»
Казалось, что меня захлестнула неведомая сила: я начал разбрасывать все подряд. Сначала в ванной я сбросил на пол мыльницу, зубную пасту, всякие флаконы, потом выскочил в комнату. Опрокинул письменный стол и подставку под плеер, сбросил книги с полок, разбросал диванные подушки и все, что было на кухонном столе. Я кричал и ломал все, что попадало мне под руку. Потом рухнул на пол. Я кричал, но так и не смог заплакать.
Я тяжело и часто дышал. Я задыхался.
Я помню, что был страшно зол. Я злился на жизнь. Я ее ненавидел. Я злился, потому что знал, что я жалкий трус. Я злился, потому что душа моя была мертва. Не Федерико, а я был покойником.
— Федерико, где ты, черт возьми?
— Мама, куда ты пропала?
Я ненавидел и ее за то, что она уже давно оставила меня одного. Я ненавидел Бога, я ненавидел своего отца.
