Я вошел в свою комнату, и едва сел за письменный стол, как с него упал на пол и разбился стакан для ручек. Этот стакан с портретом «Битлз» я купил вместе с Федерико в Лондоне. Осколки разбитого стакана я выбросил в корзину. Жизнь в офисе, за исключением этой неприятности, шла своим привычным чередом, но в начале того дня я жил, не подозревая об этом, с безмятежным спокойствием японского мальчика из Хиросимы, который утром 6 августа играл в мяч за минуту до того, как американцы сбросили на город атомную бомбу.
Я уже писал статью о вкусной и здоровой пище, когда послышалась заливистая трель моего мобильного телефона. Звонил отец Федерико. В последнее время он часто звонил мне, надеясь застать у меня своего сына. Я подумал, что он хотел узнать, где Федерико.
— Здравствуй, Джузеппе, как дела? Если ты ищешь Федерико, то его здесь нет.
Джузеппе рыдал и не мог говорить, только повторял сквозь слезы имя сына: «Федерико, Федерико, Федерико…»
— Джузеппе, что произошло, почему ты плачешь? Что с Федерико? Что случилось?
Но он продолжал рыдать и не мог выговорить ни слова. У меня похолодело внутри. Я в жизни не слышал, чтобы он плакал.
— Федерико попал в аварию на мотоцикле…
— Боже мой… Он сильно разбился?
— Его отвезли в больницу…
— Это так серьезно?
— Когда приехала «скорая помощь», было уже слишком поздно.
— Как поздно? О чем ты говоришь? Что значит слишком поздно?
— Господи, Микеле, как такое могло случиться?.. Федерико не выжил…
— Что значит не выжил? В каком смысле? Я тебя не понимаю…
На самом деле я прекрасно все понял.
— Приезжай сюда, мы в больнице.
Я даже не успел сказать ему «я еду», как он отключил соединение.
Что случилось в последние пятнадцать секунд?
Я помчался в больницу. Когда я приехал туда, мой лучший друг был уже в морге.
Я не мог сразу увидеть его, нужно было ждать. После часа ожидания я вошел в мертвецкую. Он лежал в нескольких шагах от меня, казалось, что он просто спал.
Тысячи мыслей перемешались в моей голове. «Скажите мне, что это злая шутка, клянусь, я не буду злиться, но только перестаньте, немедленно прекратите разыгрывать меня. Давай, Федерико, вставай, улыбнись, хватит дурачиться, а то я поверю, что это не шутка, а правда».
Сбоку от тела Федерико стояла его мать, у нее были заплаканные, красные глаза. Она на минуту перестала плакать, но, когда увидел меня, снова залилась слезами.
Это был не розыгрыш. В одно мгновение жизнь повернулась к нам своей жестокой стороной. Она была слишком жестока с нами. Я молча прижимал к себе маму Федерико. Да и что я мог сказать? Что можно сказать матери, потерявшей сына?
