Я ругался сквозь зубы с полчаса: на Агаи, на Таниту, на себя, дурака. Мои спутники переглядывались, но в монолог не встревали, давая выплеснуть злость и раздражение.
Наконец я успокоился, ближе к полудню свернул в ближайший лесок и потребовал от волшебника:
– Сделай другое лицо!
Агаи жалко моргнул, оглянулся на жену в поисках поддержки и помотал головой:
– Не надо, Дюс! Слишком много заклинаний, может получиться какая-нибудь гадость.
– Тогда верни мне мой прежний облик. Расколдовывай!
– Я не могу, – тихо ответил аптекарь и пересел за спину жены, прячась от моего взгляда.
– Что?!!
Рев был, наверное, слышен на расстоянии трех верст. С деревьев в разные стороны разлетелись испуганные птицы, а мои спутники непроизвольно пригнули головы. Малышка открыла рот и заплакала.
– Не пугай ребенка! – тут же огрызнулась Танита.
Я глубоко вздохнул, пытаясь удержать клокотавшую внутри злость, и прошипел:
– Объясни почему?
Агаи отодвинулся еще дальше и чуть не плача заявил:
– Я еще не умею!
Все, у меня не осталось слов. Никаких. Даже ругательных.
Тропинка вывела на вершину большого холма с пологими склонами, поросшими вековыми соснами. Их прямые как свечи стволы уходили далеко вверх, почти упираясь игольчатой кроной в низкие облака.
Я специально свернул с дороги и повел наш маленький отряд кружным путем. Вот уже несколько дней меня не оставляло чувство, что за нами следят чьи-то внимательные глаза. Тревога преследовала не только меня – Агаи тоже постоянно оглядывался. Не знаю, может, его страхи возникли после того, как сирин наконец понял, какую свинью подложил сам себе, а может, мальчишку глодало предвидение грядущих неприятностей. Он ведь у нас маг… Недоделанный.
Промаявшись несколько дней, я решил вильнуть в сторону от дороги: проверить, мерещится нам с Агаи преследование или нет.
С холма хорошо проглядывались все окрестности и даже кусок тракта, по которому темным муравьем тащилась одинокая телега.
– Остановимся на часок. – Я первым подал пример, спрыгнул с коня и стянул седельные сумки. Самое время перекусить, заодно кони немного отдохнут.
Танита деловито принялась расстилать на плоском камне чистую белую тряпку, служившую скатертью. Слава богу, что хоть в этом оборотень оказалась не хуже прочих женщин: умела вполне сносно готовить и, самое главное, не пыталась увиливать от этой работы. Малышка, которую я, как обещал, называл Моррой, пыталась помогать. И, как это обычно водится у маленьких детей, больше создавала проблемы.
