– Начало дневного спектакля через пять минут, это будет «Отелло», – сообщил старший группы. – Места для вас на всякий случай уже должны быть забронированы, но к началу мы точно не успеем.
– Тогда поехали, – предложил я, залезая в «Руссо-Балт Престиж». – Насколько я помню, все равно в этой пьесе самое интересное в конце.
– Ну, там у них не совсем Шекспир, – усмехнулся ротмистр.
– То есть не английское, а какое-то местное Отелло? Ничего страшного, если мне что-то будет непонятно, спрошу. Так что двигаемся обычным порядком, без спешки.
Перед театром я полюбовался на афишу, извещающую, что тут идет пьеса В. Шекспира в художественной обработке М.К. Наливайко «Отелло», однако раздел «в ролях» отсутствовал. Мы подъехали как раз ко второму, заключительному акту, и сразу прошли на какой-то балкончик чуть сбоку от сцены, который тут назывался словом «ложа».
А ничего так, думал я, смотря за развитием сюжета. Правда, Дездемона какая-то не очень – только и умеет, что лежать в пеньюаре на трехспальной кровати и томно мурлыкать. Отелло смотрелся куда лучше – черный, как ночь, котяра в галстуке и красных трусах до колен, или как там у кошек называется следующий после таза сустав. Но все-таки чувствовалось, что актер он не драматический, а скорее оперный – пластика отменная, голосина как у пожарной сигнализации, а больше ничего и нет. Кассио тут являлся эпизодическим персонажем, который время от времени выходил на сцену и мелом рисовал на небольшой школьной доске букву «икс» – наверное, потому что был математиком. А держалось все действие на Яго. Увидев его в первый раз, я офигел. Из-за кулис на задних лапах вышел здоровенный манул! Они же вроде толком даже не приручаются? Наверное, все-таки полукровка, но какой колоритный, однако. И как играет! Может, и не совсем как Смоктуновский играл Гамлета, но если и хуже, то очень ненамного. Когда он с таинственным выражением на своей брюзгливой морде зашипел что-то на ухо Отелло, того чуть не сдуло со сцены. Даже я удивился, как это у него получилось. Да, открытый баллон, пожалуй, зашипит не хуже, но ведь там полтораста атмосфер! А от одного его негромкого мява у Дездемоны шесть встала дыбом. Талант, определенно талант.
В общем, после финала, в котором две белых кошечки внесли транспарант «молилась ли ты на ночь, Дездемона?», и потом Отелло, встав в красивую позу, орал на весь зал, изображая раскаяние, а его жена валялась лапками кверху, я пошел познакомиться с М.К. Наливайко – соавтором Шекспира и владельцем этого театра. Михаил Климович, увидев меня, растерялся совсем ненадолго, а потом мы с ним к взаимному удовольствию побеседовали. Когда я спросил его о дальнейших творческих планах манула, собеседник смутился.
