Надо было хоронить видимость Юли и память о механике-водителе — кусок шлема, карандашик для бровей, часть санитарной сумки, ну и горелую землю… Остальное витало где-то поблизости и могло присоединиться к любому облаку. Облака летели на запад — прозрачные, аккуратные и легкие…
Наверно, это в ПОЛУСНЕ…
…Из легенды о БЕНАПах:
— Откуда вы взялись?
— Из войны. И от безрассудства.
— Как живете?
— Мы не живем. Здесь нас только награждают и убивают.
— Кто?
— Все, кому не лень.
— Зачем?!
— Нас награждают для усиления боевого духа и поддержания общей дурости.
— И вы не сопротивляетесь?
— Сопротивляемся… Бросаемся на помощь своим, не вполне своим, даже чужим…
— Интересно…
— Еще интереснее, чем ты думаешь.
— Сколько же вас?
— Не так уж много…
— А что вы делаете с ранеными?
— Раненых не бывает: или жив-целехонек… или наповал.
* * *
Взводный лежал на топчане, укрытый по самый подбородок. Его немного знобило. Раздался уверенный стук в дверь. Оказывается, он и не поднимался…
Ординарец спросил: «Кто?» — ему что-то ответили. Он снял с двери щеколду — вошли двое, оба головами под потолок, засупоненные, с автоматами наперевес — гренадеры!
— Разрешите обратиться?!.. Вас просят срочно в землянку комбата.
— Там что, встречают?
— Не без этого.
— Скажите: «спи-и-ит».
— Не-е-е… Приказано, если не пойдет, связать и принести в целой сохранности.
— Они там что, перепились? — ногой оттолкнул полушубок, в руке был пистолет «вальтер». — Что, будем пробовать?
— Я ж им сказал: их так не возьмешь, — второй гвардеец радостно сиял, гордясь своей прозорливостью. — Мы даже уверевку не взяли. Во!
— Ну и молодцы.
— Вы сходите, товарищ старший лейтенант, а то они нас опять пришлют, — попросил первый, он был старшим.
Раздражение сразу прошло:
— Скажите, сейчас приду. Или снаружи подождите.
* * *
В землянку комбата взводный вошел впервые — теснота и мрак. (А комбат в его землянку вообще ни разу не заглядывал.) Обстоятельство немаловажное, потому что оно придавало событию дополнительную напряженность: дружбу с начальством считал для себя мало приемлемой и даже зазорной — «с подчиненными должен хотеть дружить старший по званию — вот это воинская этика, — считал он. — Иначе это холуйство».
Землянка, как землянка — неуютная кишка, траншея («кто только ее строил — руки бы пообломать!»). Узкий длинный стол приторочен к стене, за столом все знакомые: слева в торце сам комбат Нил Петрович Беклемишев, рядом Никита Хангени, он постоянно пребывал в отличном расположении духа и всегда подсмеивался над своим нанайским происхождением; ну, и Василий Курнешов, совсем рядом — прямо нос к носу.
