Это был намек на спасение.
* * *
В ТОЙ ПРОСТОРНОЙ ЗЕМЛЯНКЕ, рассчитанной на все сообщество да еще на гостей, находились двое: Василий Курнешов и взводный. Курнешов сидел под окном и плотно подпирал стенку, а хозяин маялся между топчанами и хозяйственным отсеком, словно пробовал раздвинуть стиснутое пространство.
— Кто начал охоту на нас?.. — спросил Курнешов.
— Те, кто не воюет. Им же надо что-то делать или изображать.
— Кто?..
— Какая разница? Я же вижу и слышу — мы у них «вот тут» торчим!.. Только не могу понять — за что?..
— По-моему, ясно. На тебя — за гонор. За взгляд. За намек на независимость. За везучесть. За то, что вокруг тебя всегда живые люди… А вокруг них — покойники… А тут — шутка ли, раскрыть «подпольное гвардейское общество офицеров!» И где? На фронте!
— Да какое оно «подпольное», о нем все знают. Докопаться бы кто?.. Я бы из него…
— «Я бы, я бы!»
— Ну, МЫ.
— Этого еще не хватало — открыть охоту друг на друга. Даже думать не смей!.. Тогда всем крышка. Сразу припаяют терроризм. Да еще групповую!
— И правильно сделают. Здесь все террористы!.. Ну, кроме тебя.
— Тут замены штрафбатом не будет… А еще знаешь за что?..
— Знаю, — весело рявкнул взводный. — Сам догадался!.. — он рассмеялся, да так азартно, как будто объявлял начало игры, а на кон ставил корову с хомутом и колокольчик в придачу.
Курнешову этот азарт не понравился:
— Э-э-э, полегче… Делай все так, как повелел гвардии полковник Захаренко… Он нас вытаскивает.
— Не могу… — но взводный не был так уж тверд. Курнешов понемногу натягивал вожжи:
— А вот я, например, не хотел бы видеть, как командир комендантского взвода завяжет глаза одному упрямому лейтенанту. Вот это будут жмурки!.. Поставят на колени перед строем…
— Не поставят.
— Ты просто не веришь, что с тобой могут поступить еще хуже, чем с каждым из нас.
— Не поставят!
— Догадываюсь, что ты имеешь в виду. Великолепно, но глупо… И потом подумай, что они сделают после этого со всеми нами… Ну, представь себе. Ты же видел, как расстреляли этого рыжего, кудрявого интенданта?!
— Ну, то интендант. По-моему, он был совсем не рыжий, а даже лысоватый, и фамилия у него была, помню, Шулер.
— Вот-вот… Он был серо-буро-малиновый в крапинку. И бритый наголо. Но именно ему всадили пулю в затылок. И, по-моему, не одну.
— Если я буду думать об этом, я не смогу воевать…
— А куда ты денешься?
— И, вообще, не смогу… Он воровал фронтовые посылки и подарочную водку…
— «Подарочную водку!» — передразнил его Курнешов. — Вранье! Не мог он проглотить столько продуктов и выжрать столько спиртного. Это же не ящики, это вагоны! Он издох бы от несварения, дрисни или цирроза печени. А он был тощий старший лейтенант интендантской службы. Да еще еврей.
