Пересилив невольный страх, де ла Крус направился к единственному входу в низкое здание, скорее похожее на сарай, чем на жилой дом. Рядом с домом росла могучая сейба, ее густые ветви уносились в небо и отбрасывали густую тень.
Де ла Крус заглянул в дом. Он увидел стол, заваленный бумагами, крупный желтый череп. На лбу черепа было написано по-испански «Fui lo que eres, seras lo que soy» [10]. Неподалеку на другом столе еще большего размера мерцали стеклянные банки с заспиртованными внутренностями человека. За его спиной раздался голос:
— Вы привыкли всюду ходить с оружием?
Де ла Крус быстро обернулся, но в патио никого не было. Он сделал шаг от двери и не успел еще сообразить, что происходит, как был накрыт деревянной клеткой, точно жаворонок ловушкой птицелова.
Впервые в жизни де ла Крус подумал: «Вот когда моя шпага вряд ли меня выручит».
— Что заставило благородного человека ворваться в чужой дом без приглашения? — спросил тот же голос.
Де ла Крус удивился, казалось, что говоривший находится подле него, однако капитан никого не видел.
— Если тот, кому принадлежит столь мужественный голос, действительно храбр, пусть выйдет из укрытия и даст возможность гостю вести разговор на равных, — с этими словами де ла Крус, правда, с трудом, вытащил шпагу из ножен, просунул ее через прутья клетки и отшвырнул в сторону.
Клетка тут же взмыла к вершине сейбы, где был закреплен блок. По веревке, державшей клеть, спустился человек. Был он невысокого роста, крепкого телосложения, с наголо бритой головой, в просторной рубахе, грубых домотканых панталонах и легких, итальянского покроя, башмаках. На вид ему было чуть больше двадцати. Остановившись в нескольких метрах от де ла Круса, скрестив руки на груди, он произнес:
— Прошу ответить, сеньор, что привело вас сюда?
— Недавно под покровом ночи я был атакован злоумышленниками, избит и ранен в голову, — начал де ла Крус.
— Тогда понятно, почему вы с такой легкостью расстаетесь со своей шпагой, — перебил его молодой хозяин дома. — Непонятно, зачем вы вообще ее носите!
Капитан отметил про себя здравый смысл слов молодого Хуана и продолжил:
— Меня лечил местный докторишка…
— Я попросил бы осторожней выбирать выражения, сеньор. Это мой учитель, — не без гордости заявил сын палача.
— Приношу мои искренние извинения, но вылечил меня мой слуга. Неграмотный негр, он принес бог знает какую мазь и адское питье, и вот я стою перед вами в полном здравии.
— Вы могли бы порадовать этим свою возлюбленную. Вы уже здоровы, а меня интересуют больные.
