— Ты, я вижу, перестала носить белье, — замечаю я.
— Поскольку меня теперь тошнит от любви, — рассеянно бормочет она, — я не считаю себя обязанной выглядеть сексуальной.
Мы все уже знаем, что нижнее белье так и не вошло у нас в моду. Вирсавия же претерпела очередное творческое разочарование.
— Ты обещал, — бранчливым тоном продолжает она, — что положишь конец его выходкам.
— Это ты говорила, что я должен положить им конец, — добродушно поправляю я ее, не пытаясь, когда наши взгляды на миг встречаются, скрыть обуревающее меня веселье.
— Какое он имеет право провозглашать, что будет царем?
— Провозглашать? — переспрашиваю я.
Она малость сдает назад:
— Ну, почти провозглашать. Во всяком случае, он разъезжает повсюду на колеснице и говорит, что скоро станет царем.
— Скорее всего, и станет. Так что пусть себе провозглашает.
— Значит, ты велел ему объявить об этом?
— А разве он не имеет на это права?
— Утверждать, что он станет царем?
— Когда я умру, он им станет.
— Но не сейчас же. И почему обязательно он?
— Потому что он старший сын, вот почему.
— Опять «старший»? — Вирсавия с отвращением глядит на меня. — Покажи мне, где это написано. Мы евреи, а не месопотамцы. Разве Рувим не был у Иакова старшим? И посмотри, в какой заднице он оказался?
— Ты снова совещалась с Нафаном, так, что ли? — наступает мой черед сделать выпад. — Рувим был ненадежен, как вода.
— Тебя послушать, — презрительно фыркает Вирсавия, — так все ненадежны, как вода. Адония твой, что ли, надежен? Рувима обошли, потому что он спал с одной из женщин своего отца, разве нет? А ты не заметил, как Адония пялится на Ависагу? Как он ей подмигивает? Можешь мне поверить, он не будет дожидаться, пока ты помрешь, чтобы на нее навалиться. Она знает, о чем я говорю.
Вирсавия бросает взгляд на мою скромную служанку, сидящую с горшочками косметики перед полированного металла зеркалом, умащая косточки, выступающие вкруг глаз и накладывая сиреневую краску на веки.
— Так ведь, дитя мое?
Ависага, немного краснея, с улыбкой кивает.
— Как он с тобой обходился, что говорил?
— Он глядел мне прямо в глаза и все время хихикал, — отвечает Ависага. — И подмигивал.
— А говорил он тебе, что будет царем?
— Говорил, — отзывается Ависага, — и просил быть с ним поласковее. А Адония правда будет царем, господин мой?
— Видал? — восклицает Вирсавия. — Разве мой Соломон так поступил бы?
— Ладно, давай сюда Соломона, — решаюсь я.
Вирсавия громко вздыхает.
— Ты ни на минуту не пожалеешь, что послал за моим Соломоном, — провозглашает она. — На него нарадоваться нельзя, на моего Соломона. Сокровище! Ты будешь им гордиться.
