Моисей, человек скромный, пессимистично оценивал свои шансы на успех.
— Как они поверят мне? Почему последуют за мною? Что сказать мне им, если спросят они у меня, как Тебе имя?
— Я ЕСМЬ СУЩИЙ.
— Я ЕСМЬ СУЩИЙ?
— Я ЕСМЬ СУЩИЙ.
— Ты хочешь, чтобы я сказал им, что Тебя зовут Я ЕСМЬ СУЩИЙ?
— Я ЕСМЬ СУЩИЙ, — повторил Бог. — А у фараона, — продолжал Он, — приказываю тебе испросить разрешения сходить в пустыню на три дня, чтобы принести жертву Мне. Скажи ему, чтобы отпустил народ твой.
— Чтобы отпустил народ мой?
— Чтобы отпустил народ мой, — повторил Господь.
— И он отпустит народ мой?
— Я ожесточу сердце его.
— То есть он не отпустит народ мой?
— Дошло наконец. Я хочу показать, на что Я способен. Хочу продемонстрировать Мою квалификацию сынам Израилевым.
— Не получится, — уверил его Моисей тяжким от уныния голосом. — Они мне нипочем не поверят.
— Поверят-поверят, — пообещал Господь. — Почему это они тебе не поверят?
Дети Израилевы поверили — и, мать честная, как же они пожалели об этом! Кому другому прошение о трехдневном отпуске в пустыне могло показаться вполне резонным. Для фараона же оно послужило доказательством того, что у евреев слишком много свободного времени, вот они и носятся с дурацкими идеями.
— Праздны вы, праздны, — выговаривал им фараон, — оттого и есть у вас время на жертвоприношения. Дать им побольше работы.
— Нам теперь еще туже приходится, — стенали эти самые сыны Израилевы от возросшей трудовой нагрузки и участившихся побоев. В мрачных глазах их при встрече с Моисеем разгоралась угроза. — Чего ты к нам прицепился?
Озадаченный Моисей обратился с пенями к Богу:
— Для чего Ты подверг такому бедствию народ сей? Для этого ли послал меня? Легче ему не стало, и от фараона он не избавился.
— Я ожесточаю его сердце.
— Ты снова ожесточаешь его сердце? Но зачем ему такое ожесточенное сердце?
— Чтобы Я получил возможность продемонстрировать могущество, которое превосходит силу всех его чародеев и прочих богов. И чтобы показать миру на веки вечные, что вы — народ, избранный Мною в любимчики.
— И что мы с этого будем иметь?
— Решительно ничего не будете.
— Тогда где же тут смысл?
— А кто сказал, что в Моих действиях непременно должен быть смысл? — ответил Бог. — Покажи Мне, где написано, что в Моих действиях должен быть смысл. Никакого смысла Я не обещал. Ему еще смысл подавай. Я дам молоко, Я дам мед. Но безо всякого смысла. Ах, Моисей, Моисей, зачем говорить о смысле? Вон у тебя имя греческое, а никаких греков еще и в помине нету. А тебе смысл понадобился. Если тебе нужен смысл, изволь обходиться без религии.
