Он медленно, демонстрируя свои тонкие пальцы пианиста и искусного врача, полез в нагрудный карман, выудил прозрачный пакетик и бросил его на стол. Белый порошок внутри пакетика от удара растекся ровным слоем. Судя по глазам, девушка догадалась, что это и что от нее требуется.
Он придирчиво проследил, как она краем кредитки сноровисто дробит белые гранулы порошка в невесомую взвесь.
«А пальчики ничего себе, чуткие, — констатировал он. — Вполне бы могла работать у меня лаборанткой».
Эту мысль он отогнал. В лаборатории все должно быть стерильно. Даже мысли.
Николас встал.
— Какую музыку предпочитаешь? — мимоходом поинтересовался он.
— На твой вкус, — ответила девушка, не поднимая головы.
У нее было британское произношение, отчетливо проступающее через недавно приобретенную бруклинскую гнусавость. Этого он сразу не заметил. Или просто не отложилось в памяти.
«Ладно, у нас еще будет время узнать друг друга поближе», — решил он, встав с дивана.
Он, не торопясь, непринужденной поступью хозяина двигался по студии, демонстрируя размеры и качество помещения.
Пентхауз, с балкона которого распахивался вид на Центральный парк, был убийственным аргументом. Стоило любой самке переступить порог, как ножки у нее подкашивались сами собой, а тело требовало принять горизонтальное положение. Благо мест для этого было в избытке.
Музыкальный центр в стиле хай-энд был последним аккордом, крещендо его симфонии приманивания самки, мощным, как рев оленя-секача. Полированное черное дерево, холодный хром, золотые дужки проводов и оранжевые огоньки радиоламп действовали гипотизирующе. Калькулятор в женской головке давал сбой при попытке вычислить примерную стоимость этого космического вида агрегата.
На верхней полке стойки с виниловыми пластинками лежал конверт «DHL». Он разорвал плотную бумагу. Достал кассету. Наскоро прочитал сопроводительную записку.
«Черт, если бы я вскрыл конверт раньше, ни за что бы не поперся на эту дурацкую вечеринку. Это все равно, что поменять ужин в ресторане на биг-мак из придорожной забегаловки».
Николас оглянулся. В круге света, высекавшем диван и столик из окружавшего полумрака, мерцали искорки на черном, обтягивающем платье девушки.
За короткое время их знакомства она еще не допустила ни одного прокола. Но сомнения все же оставались
«А что, если совместить два соблазна? Возможно ли вообще это — мир между телом и духом? Ни в аскезе, а в праздности?» — спросил себя он.
