- А кто наделал в ней дыр?
- Не знаю. Елена смогла прочесть только лишь малую часть летописи. Если мы не сможем проникнуть в библиотеку, то, возможно, никогда этого не узнаем.
- А как морфы победили шерр?
- Я не знаю. - Бор дернул плечами. - На планете осталось несколько шерр, которые жили в этом ансамбле, в центральном куполе и которые управляли оболочкой. По словам Елены, шерр, который был ее учителем, был хранителем этой оболочки и здесь есть какая-то странная загадка: морфы страшно боялись этого шерр и никогда не подходили к центральному куполу, но и шерр, в свою очередь, боялся морфов и никогда не встречался с ними. Этакий паритет смертей.
- Как это?
- Как я понимаю: со смертью одной враждующей стороны, неминуемо умирает и вторая. Что, собственно сейчас, возможно и происходит. Все это есть в летописи планеты, которую писал шерр и которая находиться за этой стеной. - Бор ткнул пальцем в сторону стены, видневшегося вдали малого купола. - Шерр учил Елену понимать свой язык, но он оказался очень сложным. Она с трудом может разобрать, что написано в его книгах.
- Было бы в чем. - Вит улыбнулся. - Разберемся.
- Но Елена... - Бор запнулся.
- Признаки жизни в ней присутствуют. - Вит взял Бора за локоть. - Будем надеяться на лучшее. Если не повезет, высосем всю информацию.
- Да ты... - Руки Бора сжались в кулаки.
- Извини. - Вит раздраженно махнул рукой. - Начал заговариваться. Это от избытка впечатлений. Извини!
Бор не ответил, неожиданно поняв, что Вит в некоторой степени прав - если сердце Елены остановится, то для науки будет очень важна информация хранящаяся в ее мозге и ему придется дать согласие на ее вивисекцию. Бор опустил голову и уткнулся взглядом в пол, будто там хотел найти выход из могущей возникнуть ситуации. Вит начал ходить вдоль стены, тоже смотря себе под ноги и лишь изредка бросая беглый на Бора, проклиная себя за вырвавшиеся необдуманные слова.
Он вдруг понял, что Бор уже не тот, прежний Ов Бор, на глупость отвечающий не меньшей глупостью. Сейчас он не ответил такой же глупой, пусть и злой репликой, а сжал кулаки и значит уже не может быть между ними их прежней бравады. Этот последний год переменил их, сделал более серьезными, скорее всего более зрелыми и отношения между ними теперь тоже должны измениться, стать более сдержанными, более взвешенными, более строгими.
Их молчание затянулось и сделалось неловким. Оба понимали, что кому-то нужно разорвать внезапно вспыхнувшее отчуждение, но каждый надеялся на другого.
