Ханна качнулась, и его руки обняли ее, прижимая все сильнее.
— Ханна. — Она ощущала кожей его дыхание, когда он целовал пульсирующую ложбинку у нее на шее.
Когда его рот нашел ее, она не могла остановиться и целовала его в ответ с дикой, отчаянной страстью, рот ее открылся, ее пальцы вцепились ему в плечи. Он первый перестал целовать ее, оторвав от себя и удерживая до тех пор, пока она не подняла на него глаза.
Он не улыбался с победным видом, как она боялась, а смотрел на нее с таким видом, который она не могла понять. Знал ли он, что он может прямо сейчас взять ее, если захочет, здесь, под небом, при ярком солнце, в воде, окружающей их словно прохладный шелк?
Прошло много времени, его руки опустились, и он отступил назад.
— Обед через час, — сказал он очень спокойно, как будто то, что случилось только что, было не более чем сном.
Ханна повернулась и нырнула в воду. Она вынырнула, когда достигла края бассейна, вылезла из него и, даже не оглянувшись, быстро прошла в свою комнату и заперла за собой дверь.
— О Боже, — прошептала она.
Нетвердыми шагами она направилась в ванную, сняла купальник и встала под душ. Повернув кран до конца, чтобы вода лилась во всю силу, она откинула голову и пустила холодную воду, подставив под струю лицо и тело.
Как сможет она выдержать четыре недели в такой обстановке? Грант был мастером игры, которая была новой для нее. Она подчинилась ему, и он знал это.
Она выключила воду и ступила на плитки пола. То, что она восприимчива, — это одно. То, что она была дурой, — это совсем другое. Как это говорится в старой пословице? Одурачишь меня раз — стыдно тебе. Одурачишь меня два — стыдно мне.
Третьего раза не будет.
Он ждал в салу, когда она вышла из комнаты. На ней было лимонно-желтое платье и гармонирующие с ним босоножки на высоких каблуках. На лице она изобразила холодную улыбку. Но улыбка ее погасла, когда она увидела его, высокого и стройного, в Сп.-иом пиджаке для обеда и рубашке с оборками. Но, с другой стороны, к чему делать вид, что он не великолепен.
Да, великолепен, i!] что что значш для нее? Стол был уставлен прекрасным фарфором. Кругом горели свечи. Из спрятанных динамиков лилась мягкая музыка,
Увертюра к попытке номер три начинается, подумала она и, перевел« дыхание, проворно подошла к нему.
— Ханна. — Он улыбнулся. — Ты неотразима. — Спасибо. — Она взяла стакан с вином, который он протянул ей, и двинулась мимо него к корзине алых с раструбами цветов.
