Короче говоря, экзистенциалисты могут не сомневаться в утверждении, что иногда то, что мы называем "симптомами", является фактически основной проблемой. Все больше и больше мы подходим к тому, чтобы приписывать мотивационную силу когнитивным состояниям. Возможно, то, что феноменологический взгляд на пациента предлагает нам в качестве первой стадии, представляет всю проблему; она является основной, так же как и исходной для психотерапии.
Спешу добавить, что я не утверждаю, что это состояние всегда сохраняется. Подавляемое может быть высвобождено; бессознательная враждебность может быть осознана. Терапия может применять традиционные глубинные техники.
Все вопросы, затронутые мной, поднимались на симпозиуме, и, на мой взгляд, являются фундаментальными для теории мотивации. Может ли (по крайней мере иногда) приобретенное мировоззрение не составлять центральный мотив жизни и, в случае его нарушения – основную терапевтическую проблему? Может ли жизненная философия человека здесь и сейчас не быть функционально самостоятельным мотивом? Всегда ли нам нужно копать глубже, чем предоставленная здесь феноменология?
Мое мнение состоит в том, что психология должна делать различие между жизнью, где есть реальное экзистенциальное наполнение, и жизнью, где это является явной маской, за которой скрывается грохот бессознательного.
ЭКЗИСТЕНЦИЯ: НОВОЕ ИЗМЕРЕНИЕ В ПСИХИАТРИИ И ПСИХОЛОГИИ
Existence: A New Dimension In Psychiatry And Psychology
Ed. by Rollo May, Ernst Engel, Henry F.Ellenberger
New York: Basic Books, 1958
1. Ролло Мэй. ИСТОКИ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОГО НАПРАВЛЕНИЯ В ПСИХОЛОГИИ И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ[30]
В последнее время многие психиатры и психологи все больше и больше осознают, что в нашем понимании человека существуют серьезные пробелы. Для психотерапевтов, которые сталкиваются в своей работе с людьми, переживающими кризис, эти пробелы кажутся невосполнимыми. Тревогу людей, находящихся в состоянии кризиса, нельзя снять с помощью теоретической формулы. Эти проблемы кажутся непреодолимыми и в научных исследованиях. Таким образом, многие психиатры и психологи Европы и США задают себе эти вопросы и мучаются сомнениями, которые проистекают из этих же самых лишь наполовину решенных вопросов.
Можем ли мы быть уверены, что видим пациента таким, какой он есть, или мы видим проекцию наших собственных теорий о нем? У каждого психотерапевта есть свои представления о поведении и его механизмах, а также разработанная его школой определенная концептуальная система. С научной точки зрения она совершенно необходима. Но принципиальный вопрос, который всегда касается и системы пациента, заключается в следующем: как мы можем быть уверены в том, что наша прекрасно разработанная система на самом деле имеет какое-то отношение к мистеру Джонсу, сидящему сейчас напротив нас на сеансе консультирования? Может быть, в отношении этого конкретного человека требуется совершенно иная система? И чем больше мы полагаемся на логическую последовательность нашей системы, тем больше данный пациент ускользает от нас, тая, как морская пена, в наших исследовательских руках.
