Предварительная гипотеза, которую я предлагаю, состоит в следующем: мое "бытие", – которое по определению должно обладать целостностью, если оно хочет сохраниться как бытие, – имеет три аспекта, которые мы можем назвать "я", "личность" и "эго". "Я" используется мною как субъективный центр, как переживание того факта, что я – существо, которое ведет себя так-то и так-то; "личность" мы можем взять как аспект, в котором меня принимают другие ("персона" по Юнгу, социальные роли Уильяма Джеймса); "эго" мы можем взять в том виде, в котором его изначально провозгласил Фрейд, как специфический орган восприятия, посредством которого "я" видит окружающий мир и выражает свое отношение к нему. У меня нет решающих доказательств этой гипотезы в данный момент; она требует дальнейшего прояснения. Но я хочу отметить, что бытие должно предполагаться при обсуждении эго и идентичности и что центральная сущность должна быть основой для таких обсуждений.
Другие темы, которые экзистенциальный подход в психологии представил в новом свете, темы, которые будут плодотворны для изучения в дополнение к таким, как воля и принятие решения и проблема эго – это конструктивные функции тревоги и вины, концепция и опыт бытия-в-мире – концепция, которая хотя и имеет параллели с гештальтпсихологией с формальной стороны, действует на другом уровне и имеет чрезвычайно широкое приложение, значимость времени, особенно будущего времени, о котором говорит Маслоу в главе 2.
Некоторые трудности и опасности экзистенциального подхода в психологии уже были отмечены. Сейчас мы должны рассказать о некоторых из них более определенно. Одна из трудностей состоит в том, что понятия с точки зрения экзистенциальной психологии служат для интеллектуального отчуждения. Такие термины, как "онтологический" и "онтический", это иллюстрируют; даже термин "экзистенциальный" может быть использован для того, чтобы удалить из поля зрения множество способов установления отношений с реальностью, которые кажутся не-экзистенциальными. Особая соблазнительность терминов состоит в том, что они дают видимость обращения с человеческой реальностью, даже когда не имеют к ней никакого отношения. Очевидно, что в первую очередь мы должны встретиться лицом к лицу с нашим реальным опытом как в психотерапии, так и в других областях психологии, и тогда мы найдем слова (которые могут и не быть унаследованы от наших европейских коллег), которые будут более полно выражать и передавать этот опыт.
