ее законодательство, – всегда лишь совокупность предметов возможного опыта, в той мере, в какой они принимаются только как явления; ибо без этого невозможно было бы мыслить законодательство рассудка по отношению к ним.
Законодательство посредством понятий природы осуществляется рассудком, оно теоретическое. Законодательство посредством понятия свободы осуществляется разумом – оно практическое. Разум может быть законодателен только в области практического; в теоретическом познании (в познании природы) разум может только (в качестве знающего законы с помощью рассудка) делать посредством умозаключений из данных законов выводы, которые остаются в сфере природы, всегда останавливаются у границ природы. Напротив, там, где правила носят практический характер, разум не становится сразу же законодательным, так как эти правила могут быть и технически практическими.
Следовательно, рассудок и разум обладают на одной и той же почве опыта двумя различными видами законодательств, не нанося при этом ущерба друг другу. Ибо так же, как понятие природы не влияет на законодательство посредством понятия свободы, и понятие свободы не нарушает законодательства природы. Возможность по крайней мере мыслить без противоречия сосуществование обоих законодательств и связанных с ними способностей в одном и том же субъекте показала критика чистого разума, устранив возражения по этому вопросу посредством выявления в них диалектической видимости.
Однако, то, что эти две различные области, постоянно взаимоограничивающие друг друга, если и не в своем законодательстве, то в чувственном мире, не составляют единого, происходит от того, что понятие природы может, правда, представить свои предметы в созерцании, но не как вещи сами по себе, а только как явления, напротив, понятие свободы – может представить в своем объекте вещь саму по себе, но не в созерцании; тем самым ни одно из этих понятий не может дать теоретического знания о своем объекте (и даже о мыслящем субъекте) как вещи самой по себе, которая была бы тем, что выходит за пределы чувств; идею этого, правда, необходимо полагать в основу возможности всех предметов опыта, но саму эту идею никогда нельзя возвысить и расширить до познания.
Следовательно, существует безграничная, но и недоступная всей нашей познавательной способности область – область сверхчувственного, где мы не обретаем для себя почву, следовательно, не можем располагать в ней сферой теоретического познания ни для понятий рассудка, ни для понятий разума, область, которую мы, правда, должны заполнять идеями как для теоретического, так и для практического применения разума, однако по отношению к законам, возникшим из понятия свободы, мы можем придавать этим идеям лишь практическую реальность, что ни в коей мере не расширяет наше теоретическое познание до сверхчувственного.
