«Интересно, он когда-нибудь расслабляется?»
— И давно ли ты увлекся коллекционированием? — спросила она, стараясь потянуть время, чтобы прийти в себя.
Ее внимание привлекла картина Гудзонской школы[6].
Ничего себе — Томас Коул[7].
Стоит, должно быть, сотни тысяч.
— Какая прелесть!
Бэт снова оглянулась. Рэт напряженно смотрел на нее, не удостоив картину даже и взглядом. Ни гордости владельца, ни радости обладания.
Непохоже, чтобы он был хозяином всей этой красоты.
— Это не твой дом, — догадалась она.
— Здесь жил твой отец.
Ах, вот как.
Какого черта! Она уже зашла так далеко, что в конце концов можно и подыграть.
— Похоже, денег у него было немерено. И чем же он зарабатывал на жизнь?
Рэт пересек комнату и остановился у парадного портрета какого-то короля.
— Иди сюда.
— Куда? Сквозь стену?
Он нажал на край рамы, и картина медленно отъехала в сторону, открыв проход в темный коридор.
Бэт ахнула.
— Прошу.
Рэт гостеприимно махнул рукой.
Она настороженно заглянула внутрь. На каменных стенах мерцали газовые светильники. Темные ступени уходили в глубину и исчезали за крутым поворотом.
— Что там внизу?
— Место, где мы сможем поговорить.
— А почему мы не можем поговорить здесь?
— Потому что ты скоро сама захочешь, чтоб это было наедине. Тем более что скоро должны объявиться мои братья.
— Братья?
— Да.
— И сколько же их?
— Теперь пять. Напрасно ты тянешь время. Шагай. Тебе там ничто не грозит. Обещаю.
— Охотно верю.
С этими словами она переступила через край раззолоченной рамы. И шагнула во тьму.
Бэт глубоко вздохнула и нерешительно коснулась каменной стены. Никаких следов влаги или плесени, воздух совсем не затхлый, но только уж очень, очень темно. Она начала медленно спускаться, нащупывая ступени. Газовые лампы, словно гигантские светлячки, горели сами по себе, не освещая лестницы.
Наконец она очутилась в небольшом холле. Из приоткрытой двери лился теплый свет.
Комната, куда они вошли, соответствовала общему стилю: черные стены, полумрак и чистота. Свечи на стенах завораживали своим мерцанием. Бэт положила сумочку на кофейный столик и осмотрелась, гадая, здесь ли ночует Рэт.
Видит бог, размер кровати вполне подходящий.
Подумать только: черные шелковые простыни!
Интересно, сколько женщин он перетаскал в эту берлогу? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что происходит, когда он закрывает за собой дверь.
Щелкнул замок, и сердце от неожиданности застряло в горле.
— Так что ты говорил про моего отца… — бодро начала она.
