А ветер в лица площадей
Швырнёт оборванные листья.
И солнца блёклая печать
На небе, как на завещанье,
Рождает тихую печаль,
Предшествующую прощанью.
Цепляется неспешный взгляд
За желтолистых прядей проседь.
...За тот кредит, что в прошлом взят,
С нас будущее скоро спросит.
* * *
И на краю саванны,
И за полярным кругом
Словами, только Словами
Связаны мы друг с другом.
...Как парус из лоскутов,
Человечество сшито из слов.
У могилы
Бориса Пастернака
Три сосны вознеслись над рекой.
Три свечи в канделябре старинном
Освещают могильный покой,
И стекает смола стеарином.
Слёз янтарных не слышится плач,
На свечах – пламень зелени колкой...
...А мне видится старенький плащ,
Вшитый в вечность посмертной иголкой.
ТРИПТИХ
1
И вой волчицы, и напев старинный,
и рокот бури, словно рокот львиный, –
терзали всё пространство над рекою.
И порванное тёмное пространство
приют искало, лезло в щели дома.
К окну прижавшись чёрною щекою,
лишённое любви и постоянства,
оно со мною было незнакомо.
Я вмялся в угол дома возле двери,
я свет затеплил на свече старинной.
Я был растерян. Нет, я был уверен:
Когда свеча иссякнет стеарином,
То эта ночь сожрёт рассвет, и полдень,
И даже все грядущие рассветы,
Всю сокровенность жизни, все секреты.
Она собой всё навсегда заполнит,
И лишь одну тебя она запомнит,
Поскольку ты сродни всей этой ночи.
2
...А птицы, разгоняя ночь,
бьют темноту в сто тысяч крыльев.
Ворчливо отступает тьма на Запад,
прочь.
И восстаёт рассвета дивный запах,
настоянный на хвое, на цветах,
и новый день отчаянно запах
колодезной водой и светом жизни,
и вот-вот солнце, пробуждаясь, брызнет,
и окропит, озолотит, омоет,
и в клавиши всесильного органа
ударит так, что где-то тьма завоет
волчицей чёрной: радоваться рано,
ещё вернусь и отвоюю царство
в извечном споре честности с коварством.
3
День одевался в солнце, как в кольчугу,
он защищал себя от мрака ночи,
мечи тянулись к северу и к югу
на всю округу в сотни сельских вотчин.
Краснели, словно вишни, злые губы,
искусанные тайною любовью.
Любовь ещё вчера пошла на убыль,
кричала ночь: я скрою, я укрою.
Безвинно всё: и ночь, и день, и вечер...
Я этот мир по-своему лишь строю,
словно стихи, где звуки дружат с буквой,
где скрипка тянет с радостью и мукой
мою тоску из самых закоулков.
А сердце, словно колокол на вече,
сзывает: вы – деревья, травы, птицы, –
вы все в ответе
за то, что я так радостен и светел,
