— Сюда, — показал Моран.
Он отдернул штору, и за нею оказалось не окно, а полукруглый арочный проем, ведущий в соседнюю комнату. Денис ступил туда вслед за Мораном (мать у стены возле входа отодвинулась в такие дали, что превратилась в крохотную точку, не больше мухи) и очутился в студии фотохудожника. Здесь окон не было вовсе, зато имелось несколько прожекторов, и Моран все их зажег, обойдя последовательно.
Теперь сам Моран стоял на ярчайшем свету, и Денис мог разглядеть его наконец во всех подробностях.
Во-первых, Моран действительно был очень высок — метра два, не меньше.
Во-вторых, у него были заостренные уши, кончики которых выглядывали из-под длинных каштановых волос. Нос у Морана был острый, брови изломанные, черные глаза такие маленькие, что не видно было белков, — как у птицы.
— Ну ладно, человечек, — сказал Моран скрипуче, — нам пора. Судя по одежде, ты хочешь что-нибудь вроде…
Он потянул за одну из петель, свисающих с потолка, и на стену выполз из тубуса экран с грубо намалеванным задником.
Задник изображал идиллический средневековый пейзаж с замком на горизонте, рощицей слева и приятными пейзанками на поле среди колосьев — справа.
— Становись, — приказал Моран.
Денис неловко встал перед замком.
— Загораживаешь, — прикрикнул на него Моран.
Денис присел на корточки.
— Хорошо.
Моран взял с полки фотоаппарат и навел на Дениса. «Сижу в женских колготках и потертом кафтанчике перед картинкой, изображающей замок, — подумал Денис. — И какой-то серб делает мою карточку. Экстремальный туризм».
— Готов? — спросил Моран.
Денис лениво ответил, раскачиваясь на корточках:
— Всегда готов.
— Здесь все так отвечают, — задумчиво произнес Моран. — Даже тот, с лысиной. И одна дура с ридикюлем. Кстати, она до сих пор не вернулась.
Сверкнула вспышка, и из фотоаппарата медленно выползла карточка. Моран положил ее на ладонь и стал смотреть, как на белом квадрате медленно проявляется Денис. Вытаращенные глаза с красными зрачками, кафтанчик с обтрепанными манжетами, возмутительно плохо намалеванный задник.
Но по мере того, как фотографический Денис проявлялся на карточке, настоящий Денис бледнел и тускнел; его вместе с декорацией заволакивало туманом… И в конце концов все пропало: и плоский замок с рощей, и поле с пейзанками, и юноша в женских колготках. Перед Мораном висел пустой белый экран.
Моран отцепил петельку, и экран медленно уполз обратно в тубус.
Прожекторы погасли.
— Может, от паренька и будет прок, — пробормотал он. — Не так же он глуп, чтобы не заметить очевидного. К тому же он молод и, по человеческим меркам, смазлив. Такие обычно быстренько обзаводятся друзьями и женщинами, и не все из них научат его дурному. Еще рано отчаиваться. Еще есть надежда, не так ли? Еще осталось немного надежды для Морана.
