Сначала надо отбросить несчастье, а потом также и счастье, иначе счастье само станет тюрьмой. А вы так искусны в создании тюрем: вы можете создать тюрьму из чего угодно — даже из Бога. Из Божественного вы создали заключение для себя, вы создали тюрьмы: ваши церкви, храмы, мечети и гурудвары. Из прекрасных писаний… Упанишады прекрасны, их поэзия — чистейшая, но никто не читает Упанишады ради поэзии. Как поэзия, они прекрасны, они удивительны, как поэзия, они несравненны — их ни с чем не сравнить.
Только сейчас я читал интервью с Дж. Кришнамурти, одного журналиста. Я не думаю, что журналист мог бы последовать ему, тому, что он сказал. Кришнамурти сказал: "Я прочитал Новый Завет это прекрасная поэзия. И я полюбил её, но как писание — это скучно". Он абсолютно прав. Нужно прочитать Библию: это действительно одно из величайших литературных свершений всех времен. А Новый Завет просто превосходен. Нигде больше вы не сможете найти слова, так насыщенные значением — но не смыслом, потому что в тот момент, когда входит смысл, исчезает поэзия: это становится доктриной. Значение, но не смысл. Величие, красота, но не догма.
От Упанишад, Нового Завета, Корана — такая красота! Если вы можете петь — прекрасно! Если вы думаете — вы потеряли дорогу. Если вы сможете спеть Коран, ничто не может быть более прекрасно. Вы видели когда-нибудь декламирующего Коран? Это нечто, что должно быть декламировано, спето, это то, чем наслаждаются. Вы можете танцевать, отлично — но не думайте об этом. Как только вы думаете, рождается магометанин, фанатичный магометанин. Если вы любите, радуетесь, танцуете, поете — рождается суфий. А суфий дальше всего от магометанина, так далеко, как возможно. Если вы поете Упанишады, суфий рождается. Если вы верите в Упанишады, индуист рождается, мертвый индуист, привязанный к корням.
Вы так искусны в создании заточений для себя, что все, что попадает в ваши руки, становится цепями. Даже Будда, Иисус, они пришли освободить вас, они пытались освободить вас — и, в конце концов, стали рабством — из-за… из-за вас.
Этот человек, который пришел к Бахауддину, был готов, созрел, чтобы упасть с дерева. Даже легчайшая помощь не была нужна. Бахауддин мог бы разрешить этому человеку сидеть во дворце, стать частью его, стать учеником — это не было бы состраданием, и не один Бахауддин не мог этого позволить. Но на поверхности он выглядит недобрым, он выглядит, как если бы он был безо всякого сострадания: ищущий пришел, и вы закрыли дверь перед носом его. Помните: в этом заключается разница между добротой и состраданием. Доброта — это нечто понятное, понятое поверхностью. Даже невежественный человек может быть добрым, даже глупый человек может быть добрым, грешник может быть добрым — доброта ценна только на поверхности ума — но невежественный человек не может быть сострадающим. Это невозможно. Это качество, которое появляется, когда достигнут центр. Когда вы сцентрированы, тогда приходит сострадание. А сострадание может не всегда выглядеть как доброта. Запомните: сострадание может иногда выглядеть очень недобрым.
