– Я не властен над вещами, я не властен над природой, я не могу возвести дворец, а если даже притащу мешок с драгоценностями – они скоро превратятся в глиняные черепки. Я также не могу переместить тебя туда, где ты можешь эти драгоценности взять. Я – джинн человеческих отношений. Я не властен над самими людьми, я не могу приказывать и повелевать. Я могу лишь создавать условия. Все остальное люди делают самостоятельно. Ты сам должен достать свое золото.
– Никчемная обезьяна, – прошептал Муса.
Не то чтобы он разочаровался. От купленного за мелкие медяки чудища многого ждать не приходилось. Муса до сих пор даже не знал, как его зовут. Джинн не представлялся, а наместник и не спрашивал. С такой бесполезностью в повседневных делах имя – лишнее, как пятая нога для верблюда. Конечно, кое в чем джинн был полезен. Внушить нищим берберам, что лучше сидеть тихо, а не грабить караваны. Помочь купцу выбрать нужный наместнику путь и привезти товар в Кайруан, сделав немалый крюк. Поссорить между собой племена бестолковых головорезов. Иногда, правда, Мусе приходила в голову мысль, что все эти мелкие радости наместничества – простые совпадения, а мохнатое чудище ни при чем, как бы оно ни хвасталось. Такое темное это дело – человеческие желания и человеческие отношения. Никто не знает, что действительно было и кто на самом деле виноват.
Муса подгреб под себя пару войлочных подушек и сел, отдуваясь.
– Ну, раз ты ничего не можешь сделать… Значит, ничего не остается. Сейчас я выйду, скажу посланцу Всемогущего, что золота нет, посланник кликнет дознавателей, дознаватели перероют крепость, свалят в кучу все, что найдут, погрузят и отправят вместе со мной. На суд. В Дамаск. Все отправят, слышишь, обезьяна? И тебя в лампе тоже отправят. Ты же помнишь, как в Первых Землях любят ваше племя? И что с вами делают, когда отловят, тоже помнишь? Много ли вас осталось? Сильнейших уже давно перебили, остались только такие, как ты, никчемные пускатели ветра в глаза. Да и тех не слышно. Забились в щели, как короеды. Думают, что переживут, дождутся возвращения великой славы… Не дождетесь. Ты – не дождешься. – Муса заелозил по коврам, делая вид, что приподнимается. – Как ты думаешь, чудище, что с тобой сделают? Хорошо, если зальют воском и утопят в заливе. А если нет? Если свезут в Город Пророка?
Джинн содрогнулся. Багровое пламя вспухло и разом осело.
– Я не сказал, что не помогу, хозяин. Я сказал, что ты сам достанешь золото.
