— Ты в самом деле окончил три класса? — спросил Бородин у Грицюка, когда выбор более или менее определился.
У Грицюка зарделись уши, и он виновато пробормотал:
— Это я из гордости соврал, Сергей Петрович, когда Любочка анкету заполняла. Вовсе не учен я.
— А стихи сочиняешь...
— Стихи у нас в роду все сочиняют. Дедушка Матвей по всякому поводу в рифму говорит. В грамоте я только сейчас начинаю разбираться.
— Неважные дела. Быть воспитателем — нужно многое знать, многому научиться...
— А я и не собираюсь в учителя, товарищ начальник.
— Ты уже есть учитель: ребят на гармонике обучаешь. Неплохо получается.
Грицюк еще больше смутился.
— Мне тебя рекомендовал уком комсомола, — настойчиво продолжал Сергей Петрович. — И не только для борьбы с диверсантами. Смену нам надо готовить, ребят добру наставлять. О чем говорил Владимир Ильич? Учиться надо, учиться...
— Самому учиться — куда ни шло, — раздумывал вслух Грицюк, — а других учить — не мое это дело.
— Везде теперь, товарищ Грицюк, наше дело. Малышей будешь учить и сам учиться, понятно? А самое главное — к работе их приучать.
— Понятно... Насчет работы ребята сами просятся. Камыш рубим для морского госпиталя.
В кабинет вошел начальник оперативной части Потемкин.
— Диверсант, взятый Лунякой на кладбище, скончался, — доложил он.
ГЛАВА VI
ГОСПИТАЛЬ № 10-56
Китик Иван чуть не замерз, пока добрался до госпиталя. Вместе с напарником по патрулю он, миновав будку часового, вошел во двор госпиталя с черного хода.
Приоткрыв дверь, матрос увидел небольшую комнату, разделенную ширмой, вдоль которой аккуратно стояли бутыли в плетеных корзинах. Комната была пропитана смесью лекарственных запахов, которых не выносил моряк. Заметив наклонившегося над столом пожилого человека, Китик спросил:
— Где тут, папаша, кабинет начальника госпиталя?
— Вам, собственно говоря, кто нужен: начальник госпиталя или его кабинет?
— Нужен начальник.
Ответ был неожиданным.
— Я начальник. Врач Дарюга.
Матрос сделал шаг вперед, вытягиваясь по-военному.
— Китик — уполномоченный Особого отдела охраны границ.
— Прошу садиться.
Начальник госпиталя задержал косой взгляд на бескозырке Китика.
— С вашего корабля знал военврача Игнатова. И командира помню.
— Так точно, — ответил Китик. — Только военврач Игнатов еще в восемнадцатом погиб от немецкой пули, а командир Алексеев — душа-человек, царские погоны сразу сорвал.
Китик, сняв бескозырку, присел на стул. Начальник госпиталя хотел что-то сказать, но вдруг нахмурился, молча повернулся и ушел за ширму. Возвратился он, держа в руке белый халат.
