Епископ Прокопий много лет писал этот труд, не очень-то понимая, удастся ли завершить его в сутолоке дел. Он перелистывал страницу за страницей, исписанные четким почерком, и пальцы его рук все меньше повиновались ему. «Неужели все это прах?»
В такие минуты царственно властный, ни перед кем не склоняющий головы, он становился растерянным, жалким.
Над старой иконой «Тайная вечеря» сквозь багрово-красный отблеск лампады епископ уловил проникновенный взгляд Христа и холодно-змеиный — Иуды. Его грехопадение все больше казалось епископу понятным, родственным. Шутка ли: пятьдесят лет служения богу!.. Богу ли одному?..
* * *
Отец Николай оторвал свой взгляд от последних строк радиошифровки, извлек из глубинных складок рясы отполированную коробочку, чуть побольше медальона, бережно высыпал оттуда на ладонь несколько серебристых кристаллов и втянул их в ноздрю. Маленькая, еле заметная глазу крупинка кокаина попала на нижнюю губу, и он тотчас ощутил хорошо знакомый горьковатый вкус. Вслед за этим — блаженство наступающего опьянения.
В сладком полуобмороке отец Николай опрокинул голову на спинку кресла и не увидел вошедших черниц. Он лишь почувствовал за спиной их прерывистое дыхание. Одна — полная, с бесцветным лицом, окантованным узкой полосой белого платка, другая — долговязая, точно искривленная. Первая исполняла обязанности экономки, вторая ведала личной разведкой епископа.
С неудовольствием спускаясь на грешную землю из сладостного плена видений, отец Николай тяжело провел ладонью по лицу.
— Да воскреснет бог! — воскликнула первая.
— Да расточатся врази его! — подхватила вторая.
Отец Николай протер глаза и, вполоборота взглянув на монахинь, досадливо пробормотал:
— Ангелы-хранители...
Долговязая разведчица что-то сказала в ответ.
— Святейший где пребывает? — спросила рыхлолицая.
Отец Николай сладко зевнул, потом ответил деловито, вопросом на вопрос:
— Рассказывайте, матушки, что нового?
— В соборах, Успенском и Екатерининском — электрический свет. То же — в Греческой церкви.
— Знаю. В том заслуга не ваша. Нам нужно знать, что делается во мраке ночи, — ответил отец Николай, пытливо скосив глаз на инокиню, вступившую с ним в разговор.
Разведчица поправила отвернувшийся край капюшона.
— На всех перекрестках, точно хвосты дьяволов, мелькают матросские ленты. Инокини до рассвета остаются на местах, указанных мною. Святейший повелел быть сегодня за Днепром, но мы не смогли выполнить волю его. На берегу охрана.
