Расчистив поверхностный слой, мы стали докапываться руками до следующего пласта. Здесь изделия были словно вмазаны в цемент; сколько ни дергай амфору за ручки, все напрасно, либо сдашься, выбившись из сил, либо сломаешь сосуд. Нужно было сперва удалить отложения, которые накопились между кувшинами. Только через месяц после начала работ мы придумали действенный способ. К мощному насосу присоединили гибкий металлический рукав длиной двести футов, диаметром пять дюймов; с ним был связан воздушный шланг, конец которого входил снизу в рукав. Струя сжатого воздуха с ревом мчалась вверх, увлекая с собой все, что могло пройти через горловину рукава.
Надо было с учетом глубины точно рассчитать диаметр и жесткость трубопровода, количество воздуха для «подводного пылесоса». Мы приобрели компрессор производительностью 4 тысячи кубофутов сжатого воздуха в час, способный поднять на поверхность 400–500 кубофутов материала. Такой «земснаряд» буквально вгрызается в дно. Глотает ил, песок, раковины, черепки, рыб, камни с кулак и больше. Если вы зазеваетесь, прижметесь к рукаву, он высосет из вас кровь.
Наверху ревущий «пылесос» извергал захваченный материал в металлическое сито, и археологи изучали «высевки» — скрепленные дубовыми штифтами куски дерева, железные и медные гвозди, блестящие десятидюймовые бронзовые нагели, испещренные зигзагами медных заклепок фрагменты помятой свинцовой обшивки, а также рыболовные крючки и грузила поздних времен. Однажды мы увидели в сите бронзовое кольцо; я назвал его «капитанским» и несколько дней носил на пальце, прежде чем отдать Бенуа. Теперь мы могли быть уверены, что даже самые мелкие предметы не ускользнут от нас.
На палубе все привыкли к названию «подводный пылесос». Но для того, кто держал рабочий конец рукава, он скорее был взбесившимся лохнесским чудовищем. Работа была трудная, увлекательная и опасная.
Пловцы по двое сходили в воду по водолазному трапу и погружались вниз головой в голубую толщу, часто продувая уши. На глубине ста футов уже видно внизу корабль и свернутый в кольцо рукав, который словно притаился для броска на жертву. Первый пловец брался за обе рукоятки латунного наконечника и подавал его туда, где предстояло работать. Трубопровод был тяжелый, гнулся с трудом, мы нарочно избрали большой диаметр и жесткость, соответствующую нашим требованиям к производительности снаряда. Убедившись, что второй пловец не стоит перед горловиной, оператор включал сжатый воздух, и начиналась скачка. Труба дергалась, словно шея дикого мустанга. Мало укротить его, надо еще и накормить… Пожирая песок и ил, рукав на глазах изменял топографию дна.
