— Я ничего такого…
— Вы ничего такого не сказали, Джек, — с улыбкой заканчивает его фразу Ники. — Вы же человек вежливый. Но в глубине души вы шокированы тем, как мало я опечален. Я вырос в еврейской семье, в стране, которую газеты именуют «бывшим Советским Союзом». Я приучен больше доверять глазам, чем речам. Могу побиться об заклад, что люди вам постоянно лгут.
— Мне приходилось сталкиваться с ложью.
— Не «сталкиваться», а постоянно ее слышать, — говорит Ники. — От вас можно получить деньги, и, чтобы получить их, люди вам лгут. Даже при других обстоятельствах вполне честные люди нередко завышают понесенный ими ущерб, чтобы как-то компенсировать убытки. Прав я или нет?
Джек кивает.
— Да и я, наверно, попытаюсь сделать то же самое, — смеется Ники. — Назову вам цифру, вы назовете другую, мы станем торговаться, а затем вступим в сделку.
— Я в сделки не вступаю, — говорит Джек. — Я лишь выполняю условия контракта.
— В сделки все вступают, Джек.
— Не все.
Ники обнимает Джека за плечи.
— Думаю, мы поймем друг друга, Джек Уэйд, — говорит он. — Думаю, мы договоримся.
Ники приглашает его в дом.
— Не хочется вторгаться… — мямлит Джек.
— Боюсь, что вторгнуться вам придется, — говорит Ники. — Мама приготовила чай.
Что ж, думает Джек, если уж приготовила чай…
Мама — настоящая красавица.
Маленький чистой воды бриллиант.
Темные, утянутые назад волосы, а кожа очень белая — Джеку не приходилось видеть кожи белее. Глаза, как у Ники, голубые, но более темного оттенка. Цвет у них — как глубь морская.
Голова высоко поднята, спина прямая, как у старшего сержанта — нет, при чем тут сержант? — немедленно поправляется Джек. Как у балетного репетитора.
Одета она в приличествующее августу белое платье — летнее платье средней длины с золотой каемкой. Не в Лагуне одевается, думает Джек, Лагуна — это для нее слишком просто, одежду небось из Ньюпорт-Бич привозит. Ко Дню труда, какая бы жара ни стояла, она сменит белые тряпки на бежевые и хаки. А к первому ноября облачится во все черное.
— Миссис Вэйл… — начинает было Джек.
— Валешин.
— Миссис Валешин, — поправляется Джек, — примите мои соболезнования.
— Я так понимаю, она курила в постели, — говорит матрона. Ее акцент заметнее, и в словах, думает Джек, чувствуется раздражение, словно поделом Памеле — задохнуться в темноте, словно сама напросилась.
— Так по предварительным данным, — говорит Джек.
— И к тому же пила?
— Согласно результатам предварительного осмотра получается, что пила, — говорит Джек.
