Прошло два года. Летом 1944 года советские войска разгромили гитлеровцев на Карельском перешейке, форсировали реку Свирь, после чего Финляндия вышла из войны. К этому времени бывший штурман Щ-310 Г. Егоров стал капитан-лейтенантом и командиром подводной лодки М-90. Она входила в состав группы подводных лодок, которая была перебазирована в финский порт Турку, откуда лодки и выходили на выполнение боевых заданий в Балтийском море.
Однажды, когда М-90 стояла в базе, капитан-лейтенант Г. Егоров получил приказ выйти старшим в группе финских сторожевых катеров, которые должны были встретить в море на подходах к шхерам возвращавшуюся из боевого похода подводную лодку К-51 и провести ее в Турку. Когда Егоров поднялся на ходовой мостик флагманского катера, ему подчеркнуто сухо представился командир катера. Через некоторое время он почти демонстративно показал висевший у него на груди орден. Для чего он это сделал, трудно сказать, но на мостике после этого установилась несколько неловкая и напряженная обстановка. Желая смягчить ее, что было необходимо для дела, для выполнения задания, Егоров спросил финского офицера, за что тот получил орден.
— За потопление русской подводной лодки, — прозвучал ответ.
Егоров спокойно поинтересовался, когда и при каких обстоятельствах это произошло. Но когда финский офицер с достаточными подробностями начал рассказывать о преследовании советской подводной лодки осенью 1942 года недалеко от острова Гогланд, он как бы еще раз пережил ту темную ненастную ночь, томительно тянувшиеся минуты опасности во время зарядки аккумуляторной батареи среди минных полей противника, как бы заново ощутил пружинистые вздрагивания корпуса подводной лодки от взрывов глубинных бомб и напряженное ожидание очередных взрывов. Сначала Егоров почувствовал растущую по ходу рассказа неприязнь к этому человеку, который участвовал в смертельном поединке с экипажем его лодки, им самим и который играл в этом преследовании не последнюю роль, раз был награжден орденом. Был момент, когда чувство неприязни стало перерастать в ненависть. А потом эти чувства растаяли и сменились торжеством и гордостью: «Не вы, а мы победили тогда! Хотя нам было во много раз тяжелее». И Егоров, посмотрев на финского офицера с чувством неоспоримого превосходства, прервал его рассказ:
— Награду вы получили зря. Я был штурманом на той подводной лодке. И раз я жив, значит, вы не потопили ее…
