С покорной улыбкой Салман продекламировал:
Засучиваем брюки задолго до реки,
Ручаемся за дело рассудку вопреки...
- Золотые слова., - покачал головою Рустам. - Проникновенные слова великого поэта! Будто о вас, фантазерах писал. Потеха, право, потеха! Боюсь, и хлопок-то станете собирать, совсем как Кара Керемоглу. Половина хлопьев застрянет в кустах, половина рассеется по ветру.
- Во всяком новом деле есть свои трудности., - согласился Ширзад. Некоторым каждая новинка кажется фантастической, а стоит взяться, подучиться - и постепенно все наладится.
- Да ведь и так случается, деточка, - возразил Рустам, - в бой кидаются львами, а возвращаются мокрыми курицами. Тебе такие истории известны, а?
Ширзад промолчал, а угодливый Салман тотчас же подхватил:
- Врагу не пожелаю такого позора.
Теперь пришла пора высказаться Наджафу. Переубедить упрямого председателя почти невозможно, это все знали, но у Наджафа был веселый нрав, и он поддержал друга:
- Дядюшка Рустам смотрит на хлопкоуборочную машину, как верблюд на кузнеца.
У Рустама дрогнули под пышными усами губы. В самом деле, он не слишком-то верил в хлопкоуборочный комбайн и считал, что лишь женская рука способна бережно и аккуратно вынуть из лопнувшей коробочки белоснежный комочек хлопка, пушистый, как вылупившийся цыпленок. А когда по Мугани поползли слухи о, колоссальных потерях хлопка при машинной уборке, то хозяйственный председатель схватился за голову и твердо решил про себя пока уклониться от применения машины. Но свои мысли Рустам хранил в тайне и от жены и от детей. Он умел прятать сомнения, не хотел раньше времени вступать в споры, признавая справедливой украинскую пословицу: "Раньше батьки в пекло не суйся". Эту пословицу он слышал на фронте и не раз вспоминал.
- Когда привезут машину в поле, вот тогда, деточка, ты увидишь, как я к ней отношусь.
- А почему же раньше клянчили в МТС другие машины? - резко спросил Наджаф.
- Во-первых, деточка, я ничего не клянчил, это не в моем характере, а во-вторых, такие вопросы тебя не касаются.
- Нет, касаются, даже очень касаются, - не сдавался Наджаф. - Колхоз не твоя усадьба, дядя.
- Чепуху мелешь, деточка. Слов-то много, а все - пустые. Знаю, что не моя, а народная.
- А если народная, так не держись, как бекский управляющий.
Рустам опустил вспыхнувшие злым огоньком глаза и сокрушенно вздохнул.
- Какой уж я управляющий! Разве управляющий связался бы с таким демагогом, как комсомолец Наджаф? Горбатого могила исправит... А твой горб, деточка, из самой глубокой могилы будет торчать, как пень.
