Пока комсомольский секретарь шутками и прибаутками забавлял товарищей, Сакина, Шарафоглу и Рустам, сидя на диване, неторопливо беседовали. Наконец Шарафоглу подошел к молодежи.
- Ай, Наджаф, не довольно ли вести культурно-массовую работу? Пора б приняться и за другое, - сказал он вполголоса.
- У нас все готово!
Достав со дна вместительной корзины бутылку мадрасы, Наджаф прижал ее к груди и запел, подражая шуту из оперы "Кер-оглы":
- Ашуг, спой одну-у шикясту-ууу!
Все рассмеялись, даже Ширзад не смог удержать улыбку.
- Может быть, угостить сперва чаем? А, киши? - обратилась Сакина к мужу.
Рустам, недовольно наблюдая, как Наджаф вынимал из корзины свертки, кульки и бутылки, промолчал.
- Конечно, чаю, сладкого чаю. Хороший народный обычай, - сказал Шарафоглу, не дожидаясь согласия хозяина.
Сакина оживилась, велела дочери и Майе собирать на стол, а сама пошла за самоваром.
Схватив первую же попавшуюся под руку скатерть, Першан бросила ее на стол, смущенная сосредоточенным, угрюмым взглядом Ширзада и намеками Наджафа, она совсем не думала о том, что делает.
- Что, кроме этой тряпки, больше нечего постелить? -грубо спросил Рустам, и, почувствовав, что гости сразу притихли, он с деланным смешком добавил: - Что с тобой, доченька? Такое почтенное общество, такой торжественный день - и не нашлось праздничной скатерти? Страшно подумать, что станет рассказывать о нашем гостеприимстве ну хотя бы Наджаф...
- Ты прав, клянусь, как всегда, прав, киши! - вос кликнул Наджаф, и мясистые пухлые щеки его покраснели. - Я же вырос во дворце бека и привык к золото тканым скатертям...
- Замолчи!... - прошипела Гызетар, дергая его за рукав пиджака.
- А чего мне молчать? - Наджаф с удивлением развел руками. - Как будто дядюшка не знает, что в доме у меня чихиртму не варили, от соседей не приносили. Скатерти-самобранки не было, шелковым одеялом тоже не накрывался...
Вот уж сейчас Наджаф не шутил, говорил правду. Всем в колхозе было известно, что Наджаф - круглый сирота. Еще в школе он полюбил машины, мастерил модели, с шоферами пропадал в степи, а после школы пошел в трактористы. Эта работа пришлась ему по душе, и ни к чему иному Наджаф не стремился.
- Ты был сиротою в советское время, - заметил Рустам, - Какое же это сиротство? Вот на мою-то долю выпало действительно сиротское горе. Любой вырывал изо рта последний кусок хлеба, обижал и мучил. Между прочим, комсомольский вожак, сообразительность вовсе не зависит от бедности или богатства.
