— Лёль! Что ты сделала с магнитофоном?.. Где наша песня?!
И убегает.
И голос Инны по телефону совсем не такой, как вчера. Это уже родственный спрос. Младшая сестренка разгневана:
— Но он как-то объясняет свое долгое отсутствие?
Ольга отвечает сдержанно: — Да.
— Ночует?
— Ночует. И опять исчезает.
Ольга устраивается у аппарата поудобнее:
— Его ночные объяснения, моя дорогая Инна, одни и те же. Сводятся они к временной (надо верить!) нужде. И конечно, к безденежью его рок-друзей… К драчливому вокалисту… К пьющему барабанщику.
— Барабанщик и правда так гениален? Ты его слышала?
— Барабанщик сейчас в чужой рок-группе.
— Ого!
А Ольга отчасти передразнивает, перехватив летучую Максимкину интонацию. И если, мол, барабанщика, если эту гениальную свинью сейчас не прикормить, он так и останется хрюкать у чужих корыт… Мы можем его потерять, родная!
— Родная?
— Да. Так он теперь говорит.
Готовая взорваться, Инна спрашивает: — Но кроме. Кроме рок-группы… Какие-то другие ценности у человека есть?
Ольга смеется: — Я.
*
— А еще?
— Не знаю… А!.. Есть!.. Есть!.. Примером для Максимки его отец. В ярких красках! Это для него кумир, бог!
И, словно в поддержку Ольгиных слов, появился Максим.
Он — бегом, бегом! — ворвался в К-студию. Услышав слово «отец», он уже с расстояния подхватывает. На ходу. На бегу. Подгоняемый запредельным восторгом:
— Мой отец!.. Мой батя!.. Вот человек! Вышел на пенсию, свое отработал — и уехал к друзьям в Сибирь. Едва только на пенсию — и к друзьям. На настоящую неболтливую землю! Взял и вырубился из страны перевертышей. Ух, Лёльк! Как он умеет дружить с людьми и ценить их! Мне бы хоть вполовину, Лёльк!.. Друзья — это всё.
Максим рядом:
— Представляешь, Лёльк!.. За Уралом… Далеко!.. Огромная Сибирь! Я спросил его, откуда у тебя столько друзей. Батя только пожал плечами — друзья по жизни! Он так и сказал… Обрати внимание, Лёльк, — не по работе друзья, не по институту. Не по пенсии, мать их… По жизни.
Инна по телефону Ольге: — Я все услышала. Не пересказывай. Передавай Максиму привет.
— Передаю.
— И скажи ему, Оля, — мне тоже нравится такой отец. Я как бы слышу его таежный шаг. С хрустом. Слышу мужчину. Слышу здоровое… В нашем-то московском вылизанном муравейнике… Забытый звук!
Ольга счастлива совпадением мнений:
— В перестроечные дни, а?.. Пенсионер колесит по немеряно огромному пространству, навещая там своих друзей. Ты слышала, Инна, — большинство его друзей в Сибири.
— Как у всякого порядочного человека.
