— Больше таких нет. Только два.
Оба стула отдаются дамам. Но Инна вдруг возражает:
— А я хочу на табурет. Мне нравится… Как в баре. Люблю покрутиться, туда-сюда! Да, да, хочу повертеть задом!
Свой-1, удивленно: — Надо же. Молодая… Ей такая острая штука в заду нравится.
Свой-2, облизнув губы: — Юная!
Оказавшийся незанятым правильный стул рывком забирает для себя Художник. Настоящее счастье разве скроешь! Он садится, расслабился, плюх на широкое сиденье и кричит. Оглашает… На все застолье:
— О, Господи. Спасибо тебе… Я в раю!
— Хозяин, дай-ка и нам настоящие стулья!
— Чем вам плохи эти? — упирается Хозяйчик.
— Да на них же нельзя сидеть!
— А не ерзайте.
И вновь вспыхнула, казалось, уже истерзанная тема «стульев». Грубоватая, разумеется. Под водку, разумеется. И в замедленном исполнении…
Свой-3: — Мама родная!.. Я как девственная птичка на жердочке.
— А как мыслишь? почему деревенеет левая ягодица?
Стратег: — Господа, без ягодиц! Призываю!
— Все дело в болеутоляющей юности. Вон Коля сидит на жердочке — и ему хоть бы что!
— Юнец — в прошлом гэбист. Эти люди могут сидеть на шиле.
Художник: — А не надо в прошлом раскармливать задницу.
Оказавшийся тотчас за его спиной Телохран реагирует немедленно и жестко: — Что за намек?.. Ты, родной, на кого намекнул?!
— Молчу, молчу.
— Здесь серьезные люди.
— Я же сказал — молчу.
Как великолепны женщины, когда они приходят туда, где их уже ждут.
Инна придала лицу броскую, резкую, нарочито навязчивую дневную красоту. Ольга, красивая всегда, — стреляет без подготовки. Ей лишь на чуть горделиво приподнять голову.
Свой-3 с пьяноватой лукавой серьезностью атакует Ольгу:
— Я бухгалтер… Вы должны мне поверить. От сиденья на этом табурете у меня нервный тик.
— Что-то вашего тика я не вижу.
— А он не на лице.
Ольга смеется: — Все равно стул не уступлю.
С другой стороны тут же вскочил Смишный, вздымая в руках свой табурет с микроскопическим сиденьем. Трясет им!.. Наглядно, ничего не скажешь.
— Да, я терпелив. Но гляньте же, гляньте!.. Это же патентованное орудие пытки!
Ольга смеется: — Стул не уступлю.
Стратег: — Друзья. К нам пришли две очаровательные молодые женщины. Хватит наконец про то, на чем мы сидим… Можно же не ерзать. Можно стерпеть. Можно, в конце концов, думать о монголах. Вчера фильм по ТВ, а?.. Видели?.. Там монголы одного своего монгольского мужика долго сажали на кол.
— И что?
— Очень страдал.
— Заткнитесь!.. Почему я весь вечер должен думать о страдающем монголе?
