Дашдамиров (горько). Да, конечно, ты же принципиальный человек. Сейчас легко быть принципиальным. Это поощряется. А помню, в тысяча девятьсот сорок девятом году один мой знакомый за свою принципиальность чуть головы не лишился... если бы не его друг, который плюнул на все, не посмотрел на то, что сам может сильно пострадать, и спас этого принципиального человека... Вот как раньше поступали люди, и наша сила была именно в том, что мы, кадровые работники, поддерживали друг друга в трудную минуту.
Рагимов. Я понимаю, о чем ты говоришь, но ты же знаешь, что я ни в чем не был виноват тогда, это было недоразумение.
Дашдамиров. Был ты виноват или не был, но твои друзья все равно помогли тебе.
Р а г и м о в. Еще раз повторяю - я благодарен тебе, но ж принял тогда твою помощь только потому, что знал, что за мной нет никакой вины.
Дашдамиров. Но я этого не знал! Я помог тебе потому... что мы были друзьями. И ты хорошо знаешь, как сильно я мог пострадать за это...
Р а г и м о в. Да... я знаю.
Дашдамиров. Знаешь, но не все... Про фотографию, например, ты ничего не знаешь.
Рагимов. Какую фотографию?
Дашдамиров. Твою фотографию. Кроме других обвинений в деле была фотография: ты сидишь на каком-то колхознике... И этой фотографии было достаточно, чтобы ты до сих пор на ноги не встал. В нашем государстве, сам знаешь, такие вещи не поощряются - председатель райисполкома катается на колхознике! За такие вещи у нас по головке не гладили ни тогда, ни сейчас. А рядом было заявление, что ты в свободное время ездишь верхом на колхозниках, подписанное одним из районных руководителей... Ты знаешь, что со мной было бы, если бы кто-нибудь узнал, что я уничтожил эту фотографию... Я даже тебе не мог сказать об этом, чтобы ты не проговорился кому-нибудь.
Рагимов. И ты поверил в то, что я катался на людях?
Дашдамиров (жестко). Я видел фотографию своими глазами. (Встает, отходит к окну.)
Рагимов долго молчит.
Али (Мансуру). Энвер хочет сразу после свадьбы уехать.
М а н с у р. Отпуск кончается?
Энвер. Дело не в отпуске.
М а н с у р. А что случилось?
Али (состроив многозначительную мину). Ты же знаешь... (Энверу.) Разлей.
Энвер (разливает вино). Когда я получил от нее письмо, мне было очень больно - слишком быстро она все забыла. Ты же помнишь, сколько лет я ее любил, еще отец мой был жив.
А л и. Я тоже помню.
Энвер. Но когда я приехал сюда и увидел, кто стал ее мужем, я понял, что она предала не только меня, но и наше детство, наши мечты, наши книги, нашу школу, наших друзей...
