Бабушка Татьяна, встретив бледную, осунувшуюся внучку на пороге дома, всплеснула руками:
— Все ведь в порядке, детка? Что с тобой? На тебе лица нет! Жив, поправится. На свадьбе танцевать скоро станем!
— Не будет никакой свадьбы. — Оля бросилась в родные объятия. — Мы поссорились.
Слезы сами по себе вновь катятся из глаз.
— Когда это вы успели? — Обнимая внучку, бабушка вытерла салфеткой ее глаза.
— Успели. За ним и за ребятами военные самолет прислали. Я с ними вместе летела. У-у… — зарыдала Оля.
— И что, в самолете поссорились? — улыбнулась бабушка, стараясь успокоить любимицу.
— И в самолете, и до самолета, какая разница! — наконец остановившись, в сердцах бросила Оля. — Ну что ты так на меня смотришь? Есть причины.
— Конечно-конечно, причины для ссор найдутся всегда. Простить его надо, деточка, он столько пережил. По телевидению показывали. Настоящий герой!
— Конечно, герой! Для него все важно. Все, понимаешь, кроме меня!
Татьяна укоризненно смотрит на Олю.
— Ведь его же никто не просил возвращаться к ребятам? Хоть бы мне слово сказал! Хоть словечко! Каково мне было в загсе, когда все гости собрались, и цветы кругом, и машины ждут, а я ничегошеньки не знаю… Обо мне он подумал? — Гордо вскинув голову, Оля посмотрела на бабушку горящим взглядом: — Знаю, что ты меня осуждаешь: «Эгоистка, ребята его поддержки ждали, правильно поступил». А я — это так, второстепенно?
— Что-то ты не так говоришь, — покачала головой Татьяна. — Он жизнью своей рисковал ради детей.
— Чужих, а своего потерял! — Признание вырвалось у Оли само по себе.
— Оля, ты ребенка ждала? — огорченно всплеснула руками бабушка. Внучка молча опустила голову. — Не сказала! — сокрушенно вздохнула бабушка.
— Сама еще не знала, — буркнула Оля. — Теперь ты понимаешь, что я права?
— Тебе так важно быть правой? — покачала головой Татьяна.
Оля не отозвалась.
— А может, важнее быть любимой?
Внучка вновь разрыдалась.
Она оплакивала ребенка, который мог бы появиться на свет, пережитый страх за Кирилла, несостоявшуюся красивую свадьбу — мечту каждой девушки, свадьбу, которая не повторится никогда, все то, что сделало ее брошенной… брошенной ради какой-то более высокой цели. Плечи тряслись, никакие слова утешения, казалось, не могли помочь в эту минуту.
— Помнишь, я сказала тебе, что он другой. — Бабушка погладила ее по голове. — Поэтому, если любишь, ты должна принимать его таким, какой есть.
