— Что это? — Растерянная Оля замерла у экрана.
— К тебе обращались с телевидения? — строго спросил папа.
— Да, но все было не так.
— Я с самого начала считала… — Голос мамы звучал как металл.
— Поверьте, речь шла совершенно о другом. Они хотели, чтобы я подробнее рассказала им о Кате, ее привязанностях, о Максиме и вообще.
— Приглашали на телевидение? — уточнила бабушка.
— Да.
— Только, честное слово, речь шла не о том. Бабушка, ну почему они все врут? Это так подло! — Из глаз Оли брызнули слезы.
— Какой позор! — воскликнула мама. — Теперь все узнают! Вот тебе и жених, и муж, и мужчина!
— В этом нужно еще разобраться как следует, что за письмо! — Нахмурившись, папа стукнул кулаком по столу.
— Я читала это письмо. Оно было написано давно! — выкрикнула Оля.
— Она действительно писала любовные письма директору? — Мама сделала круглые глаза.
— После этого столько воды утекло, как им не стыдно! — возмущенно прошептала Оля. — И я никогда ничего о Кирилле и Кате не рассказывала.
— А было что рассказать? — съехидничала мама.
— Какой кошмар! — не обращая внимания на язвительный тон матери, воскликнула Оля. — Он так хотел защитить от несправедливости Максима. Мы с ним головы сломали.
— Как всегда, в заботе о посторонних проморгал себя! — пробормотала бабушка.
— Ба, я давно хотела тебе сказать, этот мальчик ему не посторонний!
— Как это?
— Ба, так случилось, Максим — его сын!
Татьяна удивленно подняла брови. Мама злорадно качала головой: мол, так я и знала! Только папа оставался невозмутим и полон решимости искать правду.
— Теперь молитесь, чтобы эта Катя выжила.
На экране вновь появился анонс сенсационной программы о директоре лицея Заломове. И фрагмент интервью Кати после освобождения. Сейчас слова девушки звучали зловеще.
«— Мы все его так любим, что тоже…
— Что? — допытывалась корреспондент.
— Готовы отдать за него жизнь! — выпалила Катя.
— Все-все? — спрашивала корреспондент.
— Я так точно! — в порыве чувств выкрикнула Катя».
— Вот и отдала, — недовольно пробурчал отец.
— Ольга Алексеевна, не знаю можно ли мне рассказать вам об этом? — Бледный, осунувшийся от переживания Максим стоял перед Ольгой.
— О чем?
— Я дал слово, что буду молчать.
— Если дал слово, нехорошо его нарушать.
— Но дело касается… — На лице Максима была написана мучительная борьба.
— Конечно, если речь о чем-то важном и тебе не с кем об этом поговорить.
Ольге очень хотелось помочь мальчику. Но события последних дней так ее вымотали, что теперь было не до него.
