Нас с Леней нанимал известный в медицинских кругах серьезный психотерапевт Иволгин. Он творил чудеса. К нему на прием записывались сотни людей. Моя профессия, как и профессия сексопатолога, считавшаяся в советские времена никчемной, буржуазной, оказалась востребованной. Кашпировский и Чумак подливали масла в огонь.
Обеспечивать Иволгину помощь считалось очень почетным и денежным занятием. На работу нужно было являться строго к девяти ноль-ноль. Перед зданием, где он врачевал, уже с ночи собирались толпы людей.
Расписание нашей семейной жизни с Сережей выглядело так: подъем в шесть, завтрак в семь. В восемь мы уже спускались в метро. Выстаивать километровые очереди на бензоколонках, чтобы тащиться каждый день на работу с комфортом?
Няньку все-таки нанять удалось. Одинокая родственница папы из Подмосковья за то, что ее больного сына нам с помощью Иволгина удалось устроить в московскую больницу, согласилась сидеть с Андрюшей. Болезнь ее сына оказалась затяжной, нужно было его навещать и покупать еду. Обоюдовыгодное соглашение. Бартер. Тоже модное слово в те времена. Когда звонил будильник, в зимней московской тьме в шесть утра казалось, что за окном глухая ночь.
Вот и сейчас уже настало утро, и зазвонил телефон.
— Не спишь? — спросил Сережа так обыденно, что мне показалось, он тут рядом, в кровати, на своем месте, просто вылез из-под одеяла и, как всегда, дотронулся до моего плеча. Я даже ощутила это прикосновение. Заныло сердце, так захотелось протянуть ему руку навстречу, прижаться и сказать: «Доброе утро, Серенький!» Но я грустно ответила:
— Нет.
— Уже встала?
Я хотела сказать, что не ложилась, вернее, что всю ночь провспоминала нашу жизнь.
— Как тебе квартира? — Его тон был сугубо деловой.
— Не понравилась.
— Почему?
— Там жили бомжи?
— Не говори ерунды. Если не нравится, ее можно продать.
— Продавай.
— Наташа, ты человек непрактичный, деньги истратишь, где будете жить?
— Не волнуйся.
— Как скажешь. Не буду.
— Ты когда сможешь отдать деньги? — Вопрос прозвучал жалобно, словно просьба о милостыне.
— Думаю, через месяц.
— Тогда и звони. — Я злилась на свою мягкость и беспомощность.
— Постой-постой. Нам с Дашей уже сейчас негде жить. — Впервые он произнес ее имя.
— А нам?
— Ты же сама отказываешься от приличного жилья.
— А ты видел это жилье?
— Нет. Но Даша рассказывала…
— Поезжай посмотри.
— Я постараюсь побыстрее. — Мое предложение он холодно игнорировал. — Это в наших общих интересах.
