— Вы говорите, что только трое в курсе, что принц подхватил болячку Купидона? Откуда же тогда вы…
— У меня есть свои источники. Все известно только тем троим, принцу и нам с вами. Остальные понятия не имеют. — Он подкинул предмет на ладони. — Свадьба должна состояться.
— Ну так пусть женится на ней, и есть у него триппер или нет — какая разница? Что тут еще…
— Даже не обсуждается, — заявляет де Готе, заговоривший в первый раз за все время. — Уж не говоря про гуманистические соображения, секрет вскоре раскроется, что повлечет за собой скандал, имеющий эффект не менее сокрушительный, чем перенос свадьбы.
— Что ж, звучит резонно, — соглашаюсь я. — Если принц не сможет жениться на ней через шесть недель, свадьба не состоится, не так ли? Вам нужно найти какой-то выход.
— Уже нашли, — говорит Бисмарк. — И свадьба состоится.
— Какая чушь, — отвечаю я. — Впрочем, мне-то что за дело? Какое я имею отношение ко всему этому?
Бисмарк запустил по столу предмет, который держал в руке. Он заскользил по дереву и остановился передо мной. Это был овальный позолоченный медальон дюйма четыре в длину.
— Откройте, — говорит Бисмарк.
Я нажал на застежку и крышка откинулась. Внутри обнаружилась красочная миниатюра, на которой был изображен одетый в мундир мужчина — молодой, но совершенно лысый, что придавало ему несколько неестественный вид. Впрочем, назвать некрасивым его было нельзя, а еще мне показалось, что мы с ним знакомы… И тут медальон выпал у меня из пальцев, а стены комнаты завертелись перед глазами. Я узнал его: если отбросить лысину, лицо на миниатюре было моим собственным. Оно было слишком знакомо мне по отражению в зеркале — сходство было точным до оторопи.
— Карл-Густав, принц датский, — объявил Бисмарк, и голос его донесся до меня словно сквозь пелену тумана.
Не так часто мне приходилось лишаться дара речи, но в тот момент я словно онемел. Безумие идеи — а она словно в результате озарения стала ясна для меня как день — не выдерживало никакой критики. Я просто сидел и отупело переводил взор с миниатюры на присутствующих и обратно. Тут Руди весело расхохотался.
— Великолепно! — вскричал он. — Я не хотел бы пропустить такой момент даже в обмен на герцогство! Вот бы ты видел сейчас свое лицо — свое собственное лицо, хочу я сказать.
— Если припоминаете, — говорит Бисмарк, — во время нашей встречи в Лондоне меня мучило, где же я видел вас раньше. Вас-то я, конечно, не видел, зато встречался с молодым принцем Карлом во время его визита в Берлин. Я сообразил, что вы с ним
