Глава одиннадцатая
ДЕЛО РАЗРАСТАЕТСЯ
Роджер обнял Дженет за все еще тонкую талию и поцеловал в кончик носа. Он не стал отвечать ей немедленно; что бы там ни было, его ответ не должен быть безоблачным, нужна разумная правда в разумных пределах.
— Им следует быть осторожными, так же, как и мне. На меня по крайней мере один раз уже напали.
— Роджер!
— Я не имею в виду физическое насилие, я говорю о фотографии.
Ее тревога погасла.
— … и конечно, эти скоты могут предпринять атаку на мальчиков. Ты слышала, о чем мы сейчас говорили у ворот?
Дженет слегка покраснела.
— Да, я… э… была у окна в спальне.
— Тогда ты знаешь, что их, кажется, преследовали. Джен, они ведь уже мужчины.
— Мужчины! Они дети!
— Мужчины в самом широком значении этого слова, — сказал Роджер. — Достаточно взрослые, чтобы воевать, жениться, иметь детей, вводить в грех девушек и доставлять неприятности себе. Нам не стоит себя обманывать, правда?
Дженет хмурилась, глаза стали печальными и задумчивыми.
— Не стоит, конечно, — она сжала его руку, отвернулась и, достав из плиты блюдо, поставила его на стол; в нем лежал приличный кусок ростбифа с картофелем и луком. Едва Роджер умылся, как дверь черного хода отворилась, и Ричард свистнул: «фью-фью-ить». Мальчишки шумно вошли в кухню, сияя глазами. Ричард нарочито повел носом, принюхиваясь.
— Вкусно пахнет.
— Вы свое уже съели!
— Но мне ведь никто не запрещает нюхать твою замечательную стряпню, разве нет?
Сдаваясь, Дженет произнесла:
— Мне сразу следовало бы догадаться, что на завтра здесь ничего не останется. Берите ножи и вилки.
Вскоре они все сидели за столом и ели; все, не считая Дженет, перед которой даже тарелки не стояло. Она глядела на них и казалась гораздо моложе своих лет — слишком молодой для того, чтобы быть матерью двух таких здоровых, взрослых сыновей. Взглянув на отца с полувеселой-полусерьезной улыбкой, Мартин сказал:
— На этот раз тебе задали тяжелую работенку, да, пап?
— Какую именно?
— Стоять на страже молодежной морали.
Роджер спокойно взглянул на него и спросил:
— А что, у молодых есть своя мораль?
— Ну просто сущий циник наш отец! — отметил Ричард. — А Элси ты показался романтичным.
— О какой морали мы говорим? О морали вообще или о морали особой, сексуальной? — профессионально вопрошал Мартин.
— Черпак! — протестующе воскликнула Дженет.
Старший сын взглянул на нее.
— Не понимаю, почему женщины, по природе самый сексуальный пол, всегда притворяются, что их шокируют такие разговоры? Тебе не кажется, что именно поэтому появляется оттенок неприличности, пошлости, грязи?
