(выделено авт.). Однако организационная работа, разработка планов и подготовка войск для вторжения на континент должны продолжаться с таким расчетом, чтобы эту операцию можно было провести в случае резкого ослабления сил Германии, если, конечно, позволят ресурсы Объединенных Наций, оставшиеся после удовлетворения нужд на других театрах…
Об изменении согласованного с СССР плана войны и кампании 1942 г. союзники не сообщили советскому руководству. Начальники штабов США обратились к Рузвельту с докладной, стараясь уяснить политическую линию президента, высказали предположение: «Итак, советские победы, а не неминуемое поражение Советов, становятся решающей предпосылкой вторжения (во Францию. — Примеч. авт.) в 1943 г.». Рузвельт на это просто не ответил[69].
Американский историк М. Столер делает вывод, что вопрос второго фронта был в «высшей степени политическим», американское руководство рассматривало его не как «средство одержать победу в войне по возможности скорее и основательнее, а как средство одержать победу на американских, а не британских или советских условиях»[70]. Быстрое окончание войны не отвечало империалистическим целям американского руководства, что образно изложил Рузвельт в доверительной беседе с сыном Эллиотом: «Ты представь себе, что это футбольный матч… А мы, скажем, резервные игроки, сидящие на скамье. В данный момент основные игроки — это русские… Нам предназначена роль игроков, которые вступят в игру в решающий момент… Мы придем со свежими силами…»[71]
Таким образом, в решающий год борьбы за коренной перелом в коалиционной войне СССР, ослабленный в результате фашистской агрессии, оставлен сражаться один на один с главной силой фашистского блока. Сроки войны затягивались, Советский Союз вынужден нести новые огромные жертвы в «изнуряющей» коалиционной войне. Классовые интересы англо-американской буржуазии одержали верх над официально объявленными общими целями войны и стратегической целесообразностью борьбы за достижение быстрейшего разгрома фашизма. В отношении Советского Союза возобладал принцип, высказанный Черчиллем еще летом 1941 г. в письме морскому министру: «…пока русские продолжают сражаться, не имеет значения, где проходит линия фронта»[72].
Официальная английская и американская историография, а за ней западные историки и «прозападные» отечественные стараются представить, что высадка в Северной Африке является этапом борьбы за вторжение в Европу, а не за создание «кольца» вокруг Германии для его дальнейшего «сжатия» по первоначальному плану «WW-1». Однако читатель может легко убедиться, что на первой Вашингтонской конференции «Аркадия» Северная Африка указана именно как ближайший объект для создания «кольца»: у западных историков по данному вопросу не сходятся концы с концами. Стратегия союзников на этом этапе соответствовала целям ведения «изнурительной», затяжной войны, основная тяжесть которой перекладывалась на Советский Союз. От этого факта уйти нельзя, но можно его замолчать или «не заметить».
