Свое прозвище «Великий» он получил от современников еще при жизни, разгромив в 1675 г. вторгшихся в Пруссию шведов.
[129]Именно такой — патриотической, но не расистской и ксенофобной, была политика всех последующих прусских королей, интересовавшихся не «чистотой германской крови», а развитием страны и привлечением в нее трудолюбивых людей разных религий и наций. В 1740 г. Фридрих II так сформулировал это в официальном документе: «Все религии равны и хороши, если их приверженцы являются честными людьми. И если бы турки и язычники прибыли и захотели бы жить в нашей стране, мы бы и им построили мечети и молельни».[130] (Под язычниками он, конечно, имел в виду не неоязычников, появившихся в Европе в XX в., а традиционно языческие народы из стран «третьего мира».)
И слова не расходились с практикой — историк Э. Лависс отмечает, что «не найдется ни одной страны в мире, которая не была бы представлена среди фридриховых колонистов».[131] Многие из них еще долго продолжали говорить на своих языках, жили в своих поселениях или кварталах. И их объединяла не кровь, а общая самоотверженная работа на благо страны, ставшей для них домом и новым Отечеством. Именно благодаря этому Пруссия из покрытой болотами и лесами окраины Западной Европы превратилась в одну из сильнейших мировых держав, объединив вокруг себя остальные немецкие земли.
История Пруссии — это живое опровержение теорий, что представители разных народов (в Средние века религия обычно отображала национальное своеобразие) не могут жить в добрососедстве, а только в животной грызне; это история того, как величие и достаток страны создается взаимной терпимостью (толерантностью). Как писал в 1686 г. Великий Курфюрст: «Как бы сильна ни была ненависть, всегда как правило возникающая на почве различия в религиозных взглядах, древнее и священнее является однако закон природы, по которому человек обязан переносить и терпеть людей и помогать без вины пострадавшим. Ибо без этого обруча человеческого сообщества, которым скреплены друг с другом не только цивилизованные, но и варварские народы во все времена, невозможно было бы какое-либо сообщение между ними».[132]
Отметим, что тем же путем — терпимости и привлечения колонистов из самых разных народов — шли Соединенные Штаты Америки, также поднявшиеся за рекордный срок из лесов и болот до уровня развитой мировой державы. Характерен пример Филадельфии — первой столицы независимых штатов, где были приняты Декларация независимости и Конституция США. «Колонию Пенсильвания основал богатый квакер, сын английского адмирала Уильям Пенн 4 марта 1681 года. Колония, по его мнению, должна была служить «священным убежищем для преследуемых всех рас и сект». Столицу колонии он назвал поэтому Филадельфией, что в переводе с греческого означало «братская любовь». С самого начала своего возникновения штат Пенсильвания стал центром сосредоточения переселенцев немецкого происхождения»,
