– Где, Сань, что нашли?
– Да вот он, здесь, где-то прямо под нами.
– Не может быть, – усомнился он, – тут такая глушь, да и лежит он очень близко от левого берега?
– Умолкни, неверный, – не унимался я, – прибор не обманешь, он показывает объективную реальность.
Пока лодка причаливала, я еще несколько раз снял показания и убедился, что мы действительно только что миновали крупное скопление металла. Но поскольку сгущались сумерки и силы наши были на исходе, мы решили отложить более детальные поиски до утра.
Когда же совсем стемнело и мы устало лежали у костра, прихлебывая из кружек чай, недалеко от нас затрещали кусты и на освещенную полянку вышли двое. Были они коренастые, небритые, в болотных сапогах, длинных линялых армейских плащах-дождевиках и кепках, а в руках у каждого было не менее трех длинных самодельных удочек. Искоса и явно недоброжелательно покосившись на нас, один из них проговорил:
– Добрый вам вечер, миряне. Как рыбалка идет?
– Рыбалка? – переглянулись мы. – Нет, уважаемый, мы не рыбаки.
– А-а-а, – с облегчением протянул тот, – а мы уж с Гаврилычем подумали, что нас опередили.
– Нет, – дружно замотали мы головами, – мы туристы из Москвы и остановились тут на ночлег. Вон и лодка наша сушится, – добавил я для убедительности, указывая пальцем на прислоненный к толстой ветле ЛАС.
– Ну что же, – враз подобрели мужики, – тогда, конечно, отдыхайте, пожалуйста.
Они сложили у самой воды свои удочки, скинули котомки и принялись деловито готовить свои рыболовные снасти.
– Хотите картошки с салом и чаю? – спросил я.
– Благодарствуем, – обернулся тот, которого называли Гаврилыч, – вот только расставим снасти и отведаем.
Аборигены расставили в заводи, где мы устроили стоянку, свои снасти – удочки, кружки, рогатки и прочие самоловы, подвесили над водой на двух специально принесенных гнутых арматуринах две зажженные керосиновые лампы. Закончив, мужики подошли к костру.
– Прошу, – сделал я приглашающий жест, – к нашему шалашу.
Они уселись и как по команде полезли в свои дорожные мешки. Через минуту рядом с пластиковыми, одноразовыми тарелками с кусочками консервированного мяса, которые я поставил для них, появилась заткнутая бумажной пробкой бутылка с мутной жидкостью, буханка черного хлеба и малосъедобная на первый взгляд селедка.
– Угощайтесь, – подкатил я к ним обугленной палочкой несколько завернутых в фольгу картофелин, протомившихся в угольях.
– М-да? – дружно уставились они на них. – И как же это есть?
