– Ну… Я когда уже прилетел из Израиля и к тебе собирался… Только тогда вспомнил, что забыл привезти тебе камешек с Голгофы…
– Вспомнил, что забыл? И что?
– Черт… Ну, я вышел из дома, смотрю – там стройка… была… На Пушкинской. Там, где сейчас губернатор живет… Красивое такое здание, знаешь? Ну, я взял там какой-то камешек. Прости.
– На стройке? – Снова зачем-то переспрашиваю, хотя все и так понятно.
– А что было делать? Нет, я не это хотел сказать…
– То есть этот камень не из самого сердца Иерусалима? Не с Голгофы?
– Ну что ж ты такой тупой?! Я ж тебе объясняю…
– Этот камень с обычной ростовской стройки? Я правильно тебя понимаю?
– Да.
Кладу камень на стол.
– На него там, вполне возможно, собаки ссали…
– Какая разница: ссали, не ссали?
Тут меня снова захлестывает:
– Я тебе объясню, какая разница! – ору ему в физиономию. – Я этот камень с собой из квартиры в квартиру, из города в город! Я его в самолет с собой беру всегда, потому что летать боюсь!
– Видишь, помогает…
Он еще издевается!
– Я с ним двадцать лет разговариваю. Я его двадцать лет под подушку кладу и целую перед сном! – Сам чувствую – перегибаю палку.
– Ну, это ты в любом случае зря…
– Заткнись! – как-то само собой срывается. Причем как-то даже не угрожающе, а истерично выходит. Голос от неожиданности, вероятно, спотыкается и отскакивает куда-то в область колоратурного сопрано. Но на него, судя по всему, действует. Потому что он кривится, весь сморщивается, как от глотка ростовской:
– Слушай, я тебе привезу настоящий камень. С Голгофы. Правда. Специально поеду…
– Да пошел ты! – привычным своим баритоном.
– Ну вот, так я и знал…
Интересное дело! А чего он ожидал?
Первое желание, конечно, запустить каменюкой ему в рожу. Но то ли приличное воспитание, то ли врожденная нерешительность не дают пойти на поводу у порыва. Понимаю, что правильно было бы немедленно выбросить этот подарок прямо в окно. Но что-то меня опять же останавливает. И тут, как пишут в романах, «перед моим мысленным взором пронеслась вся моя жизнь»…
Кто-то мне рассказывал байку про то, как мальчик Петя гулял в лесу и нашел под кустом ежика. Он принес его домой, и ежик стал жить у Пети. Днем ежик спал, а ночью смешно цокал по квартире. Он любил пить молоко и грызть соленые орешки. Летом Петина семья поехала на дачу. Ежика тоже взяли с собой. На даче ежик приносил пользу саду и огороду, там перестали водиться кроты. А однажды Петя проснулся от того, что ежик сидит у него на груди и пристально смотрит Пете в глаза. К концу лета у ежика выпали все колючки, а тело покрылось чешуйками. Еще у ежика выросли два рога, а на лбу появился третий глаз. И тогда все поняли, что Петя принес из лесу не ежика, а какую-то другую ху…ню.
