Как перевести мне это на немецкий? «Гутен таг…»
Закончились сигареты – так часто и нервно я курил.
– Гутен таг, – сказал я фрау в ларечное окошко. – Цвай «Мальборо».
И она меня поняла. И мне стало приятно. Всегда приятно, когда тебя понимают, а особенно когда ты далеко от родных мест и совсем один в чужой стране, в чужом городе, на чужой улице, и даже сигарет у тебя нет – такой ты одинокий.
А одиночество говорит без акцента в России, Германии, Израиле… Везде.
И потом во всех немецких кафе я только и заказывал, что кофе и «апфельштрудель». Так прошли полтора месяца. Стоит ли говорить о том, как я теперь ненавижу эти «апфельштрудели».
А вернувшись в Москву, я пошел в ресторан и заказал супу горохового, омлет с помидорами и водочки – сто пятьдесят. И только тогда почувствовал себя дома. Так сильно, как никогда еще дома я не чувствовал себя дома. И время потекло привычно, по-домашнему уютно. И я ни о чем больше не жалел. Разве только о том, что не владею никаким иностранным языком. Но дома время течет не так стремительно, как за границей, и кажется, все еще успеется, потому что жизнь такая длинная, такая длинная…
БЕЗ ЯЗЫКА
Как-то в Израиле меня познакомили с одним старым евреем. Он спросил меня:
– Do you speak english?
– No, – сказал я. – My english so bad.
– Иврит?
– No.
– Идиш?
– No, – вздохнул я.
– Фрэнч?
– No, – вздохнул я еще тяжелее.
– Дойч? – не унимался он, унижая мое человеческое достоинство и оскорбляя мой интеллект.
– No.
– А я не говорю по-русски, – сообщил он в финале, надолго испортив мне настроение.
И тогда я сказал себе, что непременно выучу английский.
Я до сих пор себе это говорю.
Один американец, прилетевший в Москву ранней зимой, сразу же купил себе шапку в Шереметьеве-2. Он жутко замерз уже по дороге из самолета в здание аэропорта. И вот он купил первую попавшуюся шапчонку и тут же нахлобучил ее на свою беспечную американскую голову и вышел на улицу. Какой-то предупредительный гражданин на стоянке такси подошел к нему и, улыбаясь, сказал:
– Ярлык! – указывая взглядом на бирку, свисавшую с шапки за ухом у иностранца.
Американец воспринял это как приветствие и, улыбаясь, радостно повторил:
– Ярлик, ярлик!
Потом он сел в такси. В машине работала печка. Стало жарко. Он снял шапочку с ярлыком, расстегнул куртку. Он не знал слова «жарко» и тем более слова «печка». Не понятно вообще, о чем думают эти американцы, прибывая в наши края. И тогда, любезно обращаясь к водителю, он сказал:
