– Ты не обижайся. К нам тут проверка скоро нагрянет, – объясняла она обескураженному изгнаннику. – Инспекция, короче говоря… Все лишнее убираем, а то знаешь какой штраф снимут… ой! По миру пойдем. Могут даже побить, – мечтательно смаковала Юля перспективы. – А ты приходи через месяц, может, Марина тебя и обратно пустит!
– Вот уж не знал, что у колдунов бывают инспекции, да еще с силовым воздействием! Ты уж скажи честно – крыша! – криво усмехался Каспар.
Но Юле не нравилось это слово. Подобные причуды Каспар принимал: Аврора, например, беспощадно высмеивала того, кто называл поребрик бордюром. Хотя, конечно, это совсем из другой оперы.
За Каспара неожиданно отомстил Белозерский. Будучи уже подточенным метастазами, он пришел к Марине и умудрился чем-то ее припугнуть. Не иначе как мордовской порчей! Каспар услышал об этом эпизоде и о непоправимой болезни учителя одновременно. Естественно, запоздало помирился с заступником своим. Ведь он долго не мог простить старику штрейкбрехерство. Белозерский каялся в том, что из-за него завяла еще одна авантюра. Но… он кое-что шепнул на ушко злой Марине! Каспар, сколько ни пытал взбалмошного выдумщика, что он шепнул Му-Му и почему она испугалась, своего не добился. Тогда он решил, что Белозерский, по обыкновению, брешет, и забыл про этот эпизод. Как же, Марина испугается, жди! Да и не до дрязг стало от жуткой новости.
Бросился в родные края, побежал к маминой могиле просить у нее за непутевого выдумщика. Чтобы она, словно святая, продлила его дни… Когда вернулся, застал этнографа обманчиво взбодрившимся. Ему, видите ли, позвонила некая Фелиция Браун. Крупная рыба, клиентка, которую Му-Му прислала для Каспара во искупление своей вины. Каспар долго не верил в эту буффонаду. Ему было стыдно признаться, но Белозерский теперь его тяготил: старик капризничал и зло язвил в адрес любого, кто попадал в поле его зрения. Всему виной были желчные приливы и сбой поджелудочной, но по молодости начинающий психотерапевт Ярошевский не верил в летальный исход… А тут еще перед глазами мелькала бестолковая любовница наставника, пришедшая по объявлению и обосновавшаяся на белозерской тахте. Она будто бы помогала старику печатать его великие неизданные рукописи, но убытка от нее было куда больше. Однако учитель ловил последние земные радости, и никто не вправе был его осуждать. Фелицию Браун он подарил своему единственному ученику. Ученику по игре в жизнь. Ведь интереса к этнографии подмастерье так и не проявил, тотемы и обряды финно-угров его не увлекли, не говоря уже о том, что коммерческая жилка в нем так и не пробудилась. В качестве компенсации этих двух существенных упущений Каспар легкомысленно взял на себя продажу брошюр…
